— Пожалуйста, — сказала она твердо, — я хочу, чтобы ты ушел.
Нож, или может быть молоток, чтобы разбить им ее зубы, выбить их все. Если он привезет ее в тихое местечко, уединенное, где никто не сможет услышать их. Мужчина сохранит ее живой на часы, даже дни, тогда она пожалеет обо всем, что сделала с ним. Он заставит ее пожалеть, умолять его о прощении, но он не простит, он никогда не простит.
— Я сказала, что хочу, чтобы ты ушел.
Готова ли она была исчезнуть в доме и позвонить кому-нибудь? Вероятно, она будет призывать на помощь, расскажет еще больше лжи о нем. Кто знает, на что она способна. Так что не сейчас — но однажды. Одним славным деньком, он заберет у нее все, что она украла у него, по одному удару за раз.
— Я уже в аду, — сказал он мягко.
— Что? — она уже забыла про свое обещание. — Ты будешь думать, что ты в аду.
Он сделал шаг вперед, и она вздрогнула, он наклонился ближе так, чтобы его лицо почти прижалось к ее, она стала выглядеть испуганной. Он вдохнул сладкий запах и насладился ее страхом.
— Я… уже… в аду.
Мэри Кольер помогли выйти из такси, остановившегося около ее дома, водитель крепко держал свою руку, чтобы она могла нее опереться. Она отмахнулась от его предложения дальнейшей помощи, и самостоятельно дошла до своей входной двери. Мэри поворачивала ключ в замке, когда ощутила чье-то присутствие, она повернулась и увидела Хелен и Тома, стоящих в конце дорожки.
Если Мэри и была удивлена увидеть их вместе, она хорошо это скрыла.
— Вернулись так быстро? — спросила она. — Что Бетти Тернер сказала обо мне теперь?
— Извините за беспокойство снова, — сказала Хелен, игнорируя вопрос, — но у нас появилось больше информации.
Она надеялась, что это будет достаточно пространным, чтобы зажечь любопытство пожилой леди.
— Вам придется подождать, пока я не зайду.
Ее тон был ворчливым, будто они были нетерпеливыми детьми, но она открыла дверь, и они проследовали внутрь, пока Мэри отпускала комментарии, пока медленно, пошатываясь, шла по ковру.
— Раньше я ходила на долгие прогулки по полям. Теперь у меня уходит полдня, чтобы встать со своего кресла, — сказала она. — Дурацкий артрит на моих руках и бедре. Вот почему я редко выхожу из дома. Миссис Харрис делает все за меня: покупает продукты, оплачивает счета и чего только не делает. Я езжу на такси к врачам: мое единственное маленькое потворство, но я бы отдала месячную пенсию, чтобы побегать голыми ногами по полю еще один раз, — и она вздрогнула, когда повернулась к ним лицом снова.
Том не мог представить себе свою старую учительницу, бегающую босой по полям.