— Сказали, — настаивал Брэдшоу, — правда, не такими словами.
Доктор Меллор покачал головой.
— Нет.
— Вы подразумевали это.
— Я так не думаю, Йен.
Они находились в кабинете доктора Меллор всего двадцать минут, а Брэдшоу уже сидел как на иголках.
— Вы спросили меня о моих отношениях с противоположным полом. Напомнили мне, что у меня их не было долгое время, выдвинули теорию, что это может быть из-за моего бывшего напарника в полиции и моих чувств к нему, — он бросил слова доктора обратно. — Вы подразумеваете, что я могу быть скрытым гомосексуалом.
Доктор минуту его разглядывал, будто пытался решить стоит ли спор продолжения.
— Тогда я приношу извинения.
Как он часто и делал, когда хотел уменьшить напряжение на их сессиях, доктор пошел к чайнику и включил его.
— Так как вы соблаговолили извиниться передо мной, — доктор напомнил Брэдшоу о его предыдущем унизительном признании своей неправоты, которое его вынудили совершить, когда начальство отказало в просьбе прекратить встречи с доктором, — за вашу вспышку и преждевременный уход с нашей последней консультации, я захотел вернуть любезность.
Он взял чашку и положил в нее чайный пакетик, но в этот раз не предложил Брэдшоу.
— Я извиняюсь, если мои слова были бестактными, Йен. Не хотел делать предположений, что вы скрытый гомосексуалист, — он выудил молоко из маленького холодильника в его офисе. — Хотя, не считаю, что каждый бы отреагировал так бурно, как вы тогда.
Брэдшоу вздохнул.
— То есть имеете в виду, что я гомосексуал?
— Нет, — голос доктора прозвучал раздраженно, — хотя, вероятно, вы имеете небольшое предубеждение против них.
— Бред, я не имею предубеждений против кого бы то ни было. Я не имею ничего против геев или лесбиянок, если уж на то пошло. Я считаю, что мое поколение намного более толерантно к такого рода вещам, чем ваше.
— К такого рода вещам?
— Гейскому сексу, — пояснил Брэдшоу. — Мне наплевать, чем занимаются два взрослых мужика в своих спальнях. Я просто говорю вам, что я нормальной ориентации, вот и все. Боже, половина Констебулярии Дарема — гомофобы. Придирайтесь к кому-нибудь из них для разнообразия.
— Я ни к кому не придираюсь, Йен. Это просто часть терапии.
— Моя частная жизнь и личные отношения? Они на самом деле так важны?
— Все человеческие отношения важны, — парировал доктор. — Чем ближе отношения, тем более важными они становятся, а в настоящее время у вас нет никаких близких отношений, ― доктор вытянул руку в умиротворяющем жесте. — Я просто говорю факты. У вас нет никого, с кем бы вы могли разделить бремя этой жизни. Вы сталкиваетесь с ними в одиночку. Я не уверен, что это нормально.