― Но я не понимаю. Если ты ничего не сделал? То есть, то, что ты сделал ― чертовски глупо, и у тебя были бы проблемы, но, если ты не прикасался к ней... не было бы разумнее просто отвезти ее домой? Ты знал о горе, что спровоцировал? ― спросил Том, запутавшись.
― Но я не хотела ехать домой, ― ответила Мишель. ― Я просила его разрешить мне остаться.
― И к тому времени, ну, я не знал, что еще сделать, так что позволил ей.
― Ты имеешь в виду, что пошел в школу, будто ничего не случилось?
― Какой выбор у меня был?
― Какой выбор у тебя был?! Целая куча их! Ты мог выбрать прекратить страдания семьи, которая думала, что их маленькая девочка убита серийным убийцей. Вы оба совсем выжили из ума? Должно быть, так и есть!
― К тому времени, думаю, что мы оба поняли, что между нами происходит нечто особенное, что-то долговечное, ― сказал ему Эндрю с пылом религиозного новообращенного.
Том открыл рот, чтобы заговорить, но не смог подобрать слов. Как он мог вразумить кого-то настолько заблуждающегося?
― Каждую ночь мы говорили, что сдадимся утром, но просто не могли заставить себя сделать это. Мы знали, что, в конце концов, все закончится и что нам понадобится кому-то рассказать нашу историю, ― продолжил он. ― Тогда я встретил тебя в пабе, и я просто понял, что ты ― тот человек. Я почти привел Мишель вниз той ночью, когда ты приходил выпить, но мы захотели остаться вместе чуть дольше. Я никогда не ощущал себя таким живым, ― заверил его Эндрю, ― но ты должен понять, что я не прикасался к ней. Я воспринимаю ее иначе.
― Ты не прикасался к ней? ― повторил Том.
― Нет, ― убеждал его Эндрю, будто был решительно настроен предстать человеком чести, ― секс не важен ни для одного из нас, ― затем он прочистил горло, ― поначалу.
― Поначалу?
― Этого не случалось до недавнего времени, ― сказал он.
И прежде чем Том успел ответить на это, его прервала Мишель: ― И, когда это случилось, я была инициатором. Это было мое решение.
Том перестал писать. Он отложил ручку и блокнот и посмотрел на них обоих.
― О, хорошо, ― сказал он им язвительно, ― тогда все в порядке!
Он покачал головой.
― Учителя не могут иметь отношений со школьницами!
― Почему нет? Мы не первые, и мы, определенно, не станем последними. Разве для нее будет лучше, если она будет с каким-то прыщавым шестнадцатилетним подростком, который понятия не имеет, как с ней обращаться? Я люблю Мишель, а она ― меня. Пожалуйста, будь счастлив за нас. Я думал, что ты сможешь понять.
― Понять это? Я? Ты совсем свихнулся? Ты разглагольствуешь о любви и о долговечных чувствах? Ты что, не видишь, Эндрю? Ты отправишься в тюрьму! Они заведут на тебя чертово дело!