— Раздевайся, и мы начнем наш урок.
Вероника снова посмотрела в глаза Валентину. Своим хриплым голосом и недовольным выражением лица он невольно напоминал девушке угрюмого маленького мальчика, которого заставляют выпить рыбий жир.
Или опытного, чертовски соблазнительного любовника, который вынужден довольствоваться неопытной и невзрачной девственницей.
«Но ты же знаешь, что он хочет тебя. Он сам вчера вечером признался тебе в этом», — уговаривал Веронику внутренний голос. Но неожиданно девушка поняла, что больше ничего не может слышать, кроме бешеного стука своего сердца и хриплого, гулкого голоса Валентина:
— Давай, раздевайся. Или, может быть, ты хочешь, чтобы я помог тебе?
Победа была далеко не такой полной, как казалось вначале, — Но покусывать ухо можно и в одежде.
— Да, но начинать нужно с раздевания.
«Потом мы опустимся ниже». Эти слова снова эхом отозвались в голове Вероники, и у нее задрожали еще и колени.
— Э-э… может быть, сегодняшняя ночь не совсем подходит для этого? — Неужели это ее голос?
— Раздевайся. — Валентин подошел ближе.
— Нет, — отпрянула Вероника.
— Почему нет?
Хороший вопрос.
— Я… подумала о твоих словах. — Валентин снова подошел к девушке, и ей показалось, что перед ней стоит лев, готовый наброситься на свой обед. Вероника попятилась и уперлась спиной во входную дверь.
— И что? — настаивал на ответе Валентин, и девушка поняла, что она полностью потеряла нить своих мыслей.
— Ну, я думала о твоих словах… Ты знаешь, у меня возникло несколько вопросов, и я постаралась понять… — Еще один его шаг вперед — и Вероника вжалась в деревянную дверь. — Я… я думаю, что ты прав.
— И давно ты так думаешь?
— Со вчерашнего вечера. Я хочу сказать, что ты учитель, а я студентка. Поскольку у нас деловые отношения, мне не хочется рисковать ими, несмотря на содержание предмета. Так что, если тебе хочется… просто опиши все на бумаге. — Да, насчет описания — это хорошая мысль, просто замечательная. — Напиши мне что-нибудь наподобие руководства. Я внимательно прочту все инструкции и найду кого-нибудь, чтобы испробовать эти вещи на себе.
Кого-нибудь…
— В самом деле? — прервал ее Валентин.
Вероника собиралась сказать «менее грозного» и такого же неопытного, как и она сама, но испугалась: вдруг он подумает, что его статус призрака не возбуждает ее, и решила не спорить.
Она кивнула:
— Точно.
— Так, значит, ты вовсе не прочь перейти к прикосновениям, но просто не хочешь прикасаться ко мне, да? — Замешательство на лице Валентина сменилось неудовольствием.
— Может быть.
— Ты думаешь, я поверю такой чепухе? — И призрак подарил ей пьянящую, жадную улыбку. Веронику тут же охватила паника, сопровождаемая неожиданной вспышкой гнева.