Коренные и не коренные каторжане
— На севера, на севера, на севера! На севера, — сказали доктора. — На севера, где северный народ даже в пургу не пропадёт.
На севера отправилась Москва Брянск, Белоруссия, Литва. На севера: на Дальний на восток, на Сахалин, Курильск, Владивосток, на БАМ, Амур, в Хабаровск.
О, сколько ж нас пропало, пропало навсегда! Там наша даль-земля, она нас понесла и всё несёт, несёт вперёд, вперёд, вперёд!
А впереди пурга и бешеный народ. Ну кто его поймёт? То пляски-свистопляски, то мёрзлая вода, то горы-перегоры, то дружба навсегда!
И горе рекой: хоть купайся или пой про горы-перегоры, про рыбу и про лес, про баню, прорубь, шубу.
Ну вот и чёрт залез в истерзанную душу: «Такие, брат, дела.»
— Зачем же я припёрся на эти севера?
— На севера, на севера, на севера, на севера! — сказали доктора.
Я верю, верю, верю докторам, свой север никому я не отдам!
Пьяный доктор спит на лавке, мёрзлый город не поёт. Не помри сегодня, Клавка, сала шмат Колян несёт.
*
Сахалин — это такое место, куда постоянно кто-то приезжает и уезжает. Наёмники работают месяц, два, полгода, пять лет, десять и уезжают обратно. Поэтому Сахалин их глазами — это перевал база, вечный поезд, караван-сарай. Но есть и такие, кто остаётся тут навсегда. И тогда в их глазах остров постепенно превращается в родину, ту самую, самую-самую, родную и близкую. А о своей прошлой родине забывают навсегда. Вот спросишь их:
— Ты, друг, откуда?
А он и не помнит:
— Дык местный я, свой! Вы чё, ребята?
Но есть ещё и те, кто родился на острове. И их большинство. Вот им то Сахалин не кажется караван-сараем, для них это статичная территория окружённая колючей проволокой, то есть водой. И они точно знают, что тут рождённый, здесь и должен умереть. А те недосахалинцы, которые рискнули покинуть островную зону навсегда, умирают в страшных муках где-то далеко-далеко в Краснодарском крае или того хуже — в Калининграде. Ну такова участь всех предателей, не будем об этом.