Ну, приказ есть приказ, и он не обсуждается. Привезли саженцы то ли сибирского кедра, то ли пихты — неважно. Но растение явно не родное нашим прибрежным местам (у нас ель, ель и ель кругом). И согнали на каторжные работы всех школьников от мала до велика. И повелось! Каждый год в сентябре после уроков ученики должны были отдать дань богу леса в качестве своего непосильного труда: посадить, прополоть, подрезать нижние ветки пилой. И я работала. А знаете, что такое пилу из дома в портфеле таскать? Лучше вам и не знать этого, не видеть что у нас на переменах творилось. Сколько народу тогда полегло — точной статистики не велось. Но за наши кровь и пот, молодые хвойные деревья щедро отблагодарили всё население посёлка: в посадках стали расти маслята, да необычные такие, не наши склизкие и тёмные, а сухие и светлые. Не поверите: их было море, целое море! Под одним деревцем — корзинка, а на следующий день ещё корзинка. Помница, тогда мы ели их даже попой, погреба ломились от консервов, и в гости ходили друг к другу только со связкой сушёных грибов на шее. Но веселье когда-то, да должно было закончиться. В 1990 годах чудо грибница полностью иссякла и уже не хотела дарить свои грибы, тем самым троекратно усилив правительственный голодомор.
— Вот тебе, бабушка, и законы природы.
— Супротив её воли не попрёшь!
— А грешить не надо было всему народу, понимаешь, всему большому государству. Вот тебе и тридцать три напасти: ёлки, Ельцин и грибницы его поганые!
— А чё это поганые?
— Та не, я в переносном смысле.
— Грибницы наши не трожь!
— Ах, ты морда…
Иду по лесу, а вокруг целое море маслят! И подосиновики завидущи. Но руки у меня хоть и махонькие, но загребущи! Нарвала два пакета. А черные полиэтиленовые пакеты имеют одно нехорошее свойство: они утрясывают, утрамбовывают и спрессовывают грибы. Поэтому сколько ни положи в них лесного сырья — всё проглотят и добавки попросят. Но самое коварное не в этом: вот нагребли вы от жадности в каждый пакет килограммов по пять и радостно прёте добычу домой, но тут ручки у коварных чёрных полиэтиленовых монстров начинают яростно врезаться в ваши руки. А представьте себе счастливо пакетированного ребёнка лет двенадцати, который уже через пару шагов начинает понимать весь ужас своего положения… Нет, нет, нет, ребёнок, конечно, сильный, он плакать не привык, он своё на пень бросит, он допрёт до хаты непосильную ношу, покажет мамке свежие шрамы на ладонях и многозначительно изречёт:
— Теперь только с пластмассовым ведром ходить стану!
Мать поднимет на ребёнка свои красные от слёз глаза: