— Прошу, больше не приезжай сюда. У тебя своя жизнь, живи ею, это твой долг.
От него прежнего осталась одна оболочка, и в этом человеке она не узнавала своего отца.
Сузанна подозревала, что с тех пор у нее, Сузанны, с головой тоже не все в порядке.
* * *
— А еще я раз в неделю разговаривала с отцом, — сообщила она Берни.
Тот поскреб затылок:
— Вот как.
— Я звонила ему каждую неделю. И мы болтали, пусть иногда и очень недолго, всего несколько минут. Ну о чем ему было рассказывать? Тем не менее мы общались, и я говорила с ним тем вечером, когда он погиб. То есть до того, как он погиб, разумеется. — «У меня и правда с головой не в порядке», — подумала Сузанна. — По-моему, у меня с головой не в порядке, — сказала она. — Нет, я еще не сошла с ума, как моя мать, просто…
Берни поднял большую ладонь:
— Понимаю, о чем ты. С тобой все нормально. У тебя стресс. Ты не сумасшедшая, Сузанна. На твоем месте любому казалось бы, что у него что-то не так с головой.
О, как же она любила этого человека. Сузанна на секунду закрыла глаза.
— Спасибо. — И заплакала.
Ей хотелось выть, биться головой о стену, но она лишь тихонько всхлипывала. Со слезами как с тошнотой — чувствуешь, что они подступают, но никогда не знаешь, когда тебя прорвет. К ее удивлению, у Берни нашлась упаковка с бумажными носовыми платками, лежала справа на его огромном деревянном письменном столе, но Сузанна ее не замечала. Немного успокоившись, она спросила:
— Значит, к вам, как и к психотерапевту, приходят люди, готовые в любой момент расплакаться? — Она попробовала улыбнуться. — Я к тому, что вы тоже держите коробку с платками.
— Обычно люди приходят сюда расстроенными, но в разной степени, — ответил Берни, и он определенно говорил правду.
— Что ж, я расстроена. — Сузанна высморкалась и смяла платок в ладони. Слезы высохли.
— Конечно, ты расстроена. Твой отец, с которым ты разговаривала каждую неделю, погиб страшной смертью — в огне. Полагаю, ты очень даже расстроена, Сузанна.
— Да, да. К тому же я, возможно, скоро разведусь.
При этом известии веки Берни совсем закрылись, и он потряс головой — сочувственно, как показалось Сузанне. Вскоре он открыл глаза и спросил:
— А твои сыновья?
Заметив под столом корзину для мусора, Сузанна наклонилась и бросила в нее платок.
— Ну, в прошлом году они оба поступили в колледж. Один в Дартмуте, другой в Мичигане. Слава богу, они понятия не имеют о том, что мы, может быть, разъедемся. Но только… Ох, все это ужасно.
Берни кивнул.
— В этом я виновата, Берни. — Сузанна замялась, но потом выпалила: — Я изменила мужу. Завела идиотский, идиотский роман с… таким скользким типом… И когда я расскажу об этом мужу, он наверняка потеряет всякое самообладание и захочет развода. Мой муж, он… — Она подыскивала слова. — В общем, он традиционалист.