Олейник обнял и прижал к себе дрожащую Миледи. Она услышала у себя над ухом его негромкий голос:
— Еще одна такая ошибка — и один из нас умрет. Я ведь предупреждал тебя по-хорошему. Делай то, что я говорю, если хочешь остаться в живых.
— Я постараюсь… — прошептала она.
— Да уж сделай такое одолжение.
Миледи не зря боялась этого момента. Она оказалась совершенно не готова к их первой встрече после операции.
Олейник почувствовал ее смятение. Он и сам был не в своей тарелке.
— Нс мечи икру, — сказал Олейник грубовато. — Привыкнешь. И запомни: в Москве ты можешь нечаянно встретить знакомых. Никто тебя не узнает, если ты сама себя не выдашь. Главное — выдержать первые секунды, не отозваться, если тебя назовут твоим прежним именем. Ты меня поняла, Миледи?
— Поняла, — пробормотала она.
— Ну и дура! — сказал он раздраженно. Я тебя как сейчас назвал? Миледи! Что ты должна была мне сказать?
— Я не знаю, — в отчаянии ответила она.
— Что я ошибся! Что тебя зовут Вероникой! — сказал Олейник сквозь зубы. — Вера, Вика, Ника — как угодно, но только не Миледи!
— Прости, Кос… То есть Андрей.
— Бог простит!
В тот же день они покинули клинику и переехали в шикарный отель в центре Рима. Олейник нарочно действовал нагло, уверенный, что именно там, у всех на виду, они будут в большей безопасности. Несмотря на то что следы вроде бы удалось надежно замести, Олейник считал необходимым соблюдать осторожность.
Он, как и раньше, не стал объяснять мотивы своих действий. По существу, Миледи так и не поняла, что происходит. Она привыкла подчиняться чужой воле, безропотно доверяясь более сильному, и только молча кивнула, когда Олейник объявил, что завтра она улетает в Москву.
Он сказал ей об этом во время обеда в дорогом ресторане на виа Витторио Венетто. Римский январь за стеклянными стенами ресторана был похож на русскую весну: бирюзовое небо, свежая зелень деревьев, прохожие в расстегнутых плащах. Солнечные лучи ласково грели спину и зажигали рубиновым огнем бокалы с кьянти.
— Запомни: никаких контактов с прежними подругами, — негромко говорил Олейник. — Даже с родителями, иначе и тебя погасят, и их, чтобы добраться до меня.
Он увидел в страдальческом взгляде Миледи немой вопрос и криво усмехнулся:
— Ладно. Спрашивай.
— Кто хочет твоей смерти? — спросила она.
— Многие, — сказал он, чуть помешкав. — А кто именно — какая разница!
— Но почему? Что ты им сделал?
— Одним — нарушил их планы. Другим — помог.
— И за то, что ты помог, тебя хотят убить?
— Именно.
— Так не бывает.
— Бывает, Вероника, бывает. Когда надо спрятать концы в воду. Тогда убирают промежуточное звено — исполнителя. Это закон. Чтобы нельзя было докопаться до главной фигуры.