Адскому потребовалось некоторое время, чтобы пережить услышанное.
— Ну и хрен с ним! — вдруг весело сказал он. — Я, честно говоря, когда узнал, как некоторые, ни черта собой не представляющие, покупают себе эти самые звезды, мне прямо худо стало. А ты молодец! Узнаю Арбатову! Неподражаемая и есть Неподражаемая! Когда объявишься, Жанночка?
— Завтра! — сказала Жанна.
Повесив трубку, она не стала жалеть о своем спонтанном решении. Хватит прятать голову в песок. Пора наконец выяснить, годится она на что-нибудь или нет.
За роялем Жанна повторила несколько песен из репертуара Арбатовой, получавшихся у нее удачнее прочих.
С них и начали репетицию. Жанна, умирая каждую секунду, кое-как закончила первую пес
ню. По напряженной тишине она поняла, что вышло скверно. Музыканты растерянно переглядывались между собой, а от нее прятали глаза. Боря Адский нервно закурил, хотя не делал этого уже лет пятнадцать.
— Вижу, что удивила вас не по-хорошему, — сказала Жанна с кривой улыбкой.
Никто не рискнул ей возразить. Только Адский протестующе воскликнул:
— Да все нормально, Жанночка! Сейчас впоешься! — Он поперхнулся сигаретным дымом и надсадно закашлялся.
— Не бросай мне спасательных кругов, Боря! Не надо! Сама буду барахтаться! — резко ответила Жанна. — Давайте следующую!..
Она вдруг страшно разозлилась на себя и следующую песню начала такой атакой, что уже на четвертом такте разошлась с музыкантами.
— Извините, Жанна Максимовна, — потупился бас-гитарист. — Это я лажанулся.
Жанна знала, что он соврал. И это взбесило ее еще больше. Не помня себя, она принималась петь снова и снова, пока окончательно не выбилась из сил. Ей хотелось заплакать, но слез, как назло, не было.
— Мартышкин труд! — сказала Жанна. — Все свободны. Спасибо!..
Адский проводил Жанну до машины, в которой подремывал Вася Кочетков.
— Не переживай, бывает, — утешал Адский по дороге. — Я слышал, Плисецкая однажды после большого перерыва…
— Я не Плисецкая! — перебила его Жанна.
— Но ты Арбатова!
— А вот в этом я сильно сомневаюсь.
— Мне на завтра репетицию назначать?
— Не знаю… Я позвоню вечером.
Но для себя Жанна уже все решила: на сцене ей не бывать. И не стоит больше мучить себя и других. В конце концов, наверное, можно прожить и без музыки, если не делать из этого трагедии. Но как существовать дальше на этом свете, если в ней, она это чувствовала, умерло что-то очень важное? Главное, быть может.
Обмануть мужа своим нарочито беспечным видом ей не удалось.
— Что произошло? — спросил он.
— Так, ерунда, — улыбнулась она. — Ты как смотришь на то, что твоя жена станет простой домохозяйкой?