— Этот человек, профессор, — сказал Костя, кивнув на Кравца, — покарал Долинского. Он вернул вам иконы.
Профессор Сковородников чуть приподнялся в кресле, будто попытался заглянуть в ящики сквозь крышки, потом вдруг обмяк и откинулся назад.
— Вам плохо? — спросил Кравец. — Воды бы…
Однако Михаил Михайлович сделал знак рукой, что все хорошо, что ему ничего не нужно.
— Иконы опять спрятать в печь?
Терраса теперь не была идеально чистой, как обычно. Следы грязи и беспорядка — результат обыска — виднелись повсюду.
— Иконы не надо прятать в печь, Костя, — сказал профессор. Потом он посмотрел на Кравца и спросил: — Кто вы такой, молодой человек?
— Кравец.
— Уж не красный ли вы?
— Угадали.
— Разве красные пришли в Лазаревский?
— Скоро придут.
— Вы авангард?
— Я разведчик…
— Вот как… — Старик пошамкал губами: — У меня к вам просьба, господин разведчик…
— Товарищ, — поправил Костя.
— Виноват… Товарищ разведчик. Какое у вас образование?
— Я учитель земской школы, не преподававший в школе ни одного дня.
— Ваши родители пролетарии?
— Мой отец — переплетный мастер.
— Иконы, которые вы спасли, — произведения древнерусского искусства… Сохраните их. А потом передайте в дар народу.
— Через день-другой вы сможете это сделать сами.
— Сегодня в два часа пополудни скончалась моя жена Агафена Егоровна. У меня нет уверенности, что я намного переживу ее.
— Это пройдет, — сказал Кравец. — Вы человек мужественный.
Сковородников горестно усмехнулся. Его сухое невыбритое лицо вдруг напряглось. И синие прожилки набухли у висков и на щеках. Подняв высоко подбородок, он сказал:
— Нет, товарищ молодой большевик. Мужество не абстрактное понятие. Оно весьма и весьма конкретно… Я никогда не мог быть до конца мужественным, потому что считал жизнь неотрежиссиро-ванным спектаклем, предпочитая оставаться пассивным зрителем. Увы, сегодня я об этом сожалею, но я мог и не дожить до сегодняшнего дня. И тогда бы умер, находясь в плену собственных заблуждений. Вы меня поняли?
— Да, — ответил Кравец.
— Повторяю свою просьбу. — Сковородников говорил хрипло, кажется выбиваясь из последних сил: — Передайте мою коллекцию в дар народу России.
— Я сделаю это, профессор.