– Возвращайся, Джонни, – пробормотал он. – Говорю тебе, у нас нет лицензии. Нужно торговать на своем месте. Ох и навлечешь ты на мою голову неприятностей!
– За несколько минут у меня купили четыре букета, отец. А сколько продал ты? Ничего!
– Но ведь это место Ду-Хоппи. Нам никто не разрешал здесь торговать. Возвращайся.
– Его здесь больше нет, отец. Он умер. – Молодой человек кивнул на потрепанный букет роз. – Ты положил их сюда?
Старик замялся.
– Ну и что с того? Имею право. Он мой друг и розы тоже мои.
– Он умер, отец. Так какой смысл?
Старый торговец поджал губы и пожал плечами.
Берди сделала шаг вперед.
– Вы вчера ничего не видели?
Старик прищурился.
– Я уже говорил с полицией… Вы из газеты?
– Нет. Просто подруга Ду-Хоппи.
Старик вновь пожал плечами.
– Все дело в грузовиках. Из-за них я ничего не видел.
Джонни многозначительно постучал себя по глазам.
– Стареет, – тихо обратился он к Берди.
– А вы заметили что-нибудь вчера? – спросила та.
Джонни отвернулся, чтобы красивее расставить цветы в ведрах.
– Лучше принеси еще маргариток, отец, – произнес он. – Нет, я ничего не видел, потому что вчера утром меня здесь не было. Начал работать с тестем только на этой неделе, хотелось кое-что сделать дома.
Старик фыркнул.
– Кое-что! Хотел поспать еще несколько лишних часов, вот что! Почему ты вообще не остался дома? Оставь меня. Я торговал здесь, когда ты еще бегал в коротких штанишках. Мне лучше знать, что делать.
Джонни вздохнул, а потом посмотрел на Берди.
– Мы должны платить за место, отец, – произнес он. – Я буду тебе помогать. Габриэлла говорила тебе, помнишь? А пока принеси еще маргариток и пару букетов из смешанных цветов, завернутых в бумагу, хорошо? Если придут копы, я все улажу.
– Джонни…
Берди оставила тестя и зятя спорить, а сама направилась к отелю «Джервис». Швейцар – большой и невозмутимый – стоял возле двери. Он хотел распахнуть ее перед Берди, но та решила сразу перейти к делу.
– Я дружила со стариком, что торговал газетами на той стороне улицы. Слышали, что его убили?
Швейцар отпустил ручку двери, и та бесшумно захлопнулась. Он сделал это довольно вежливо, однако всем своим видом дал понять, что друзьям торговцев газетами будет неуютно в мраморно-позолоченных интерьерах отеля.
– Мы слышали, что его убили и ограбили. Бедолага, – ответил он, переводя взгляд на обувь Берди. Не одобрив ее туфли, он сделал шаг назад.
– Я просто хотела узнать, не видели ли вы что-нибудь. Так странно, что нет ни одного свидетеля.
– Мы разговаривали с полицией. В семь закончилась ночная смена. Никто из нас не видел ничего необычного. – Он немного сдвинул на затылок форменную шапочку, впервые за время разговора заметно расслабившись. – Мы с Чарли тоже говорили об этом сегодня утром. Оба служим здесь уже много лет, изо дня в день на одном и том же месте. На такой работе, как наша, со временем перестаешь замечать людей. Старик всегда был на своем месте. Появился здесь еще до того, как я устроился на службу. Маленький человек в шляпе. На его месте мог быть кто угодно. Знаете, как предмет мебели. То же самое и с Анджело – торговцем цветами. Я почти не замечаю, чем он занимается. Не один год я проходил мимо его стойки, пересекая Джервис, а потом Грив-стрит. Это вошло в привычку, понимаете?