Рассел повернулся, чтобы вернуться к лифту, но потом, взглянув на часы, раздраженно выругался. Слишком поздно. В отделе игрушек уже закрываются, к тому же у него еще масса дел. К миссис Стэк и Симмсу он тоже не зашел, чем наверняка навлек на себя их гнев. Но вот перезвонить Мари он просто обязан. Его сестра временами бывала ужасной занудой. Она звонила дважды и непременно закатит скандал, если он не перезвонит. Разговор с Беном подождет до утра. В конце концов, что такого важного и безотлагательного тот собирался сообщить?
Во вторник утром полил дождь. На улице было темно, словно перед рассветом. Эсме Стэк и ее мать явились на работу чуть раньше положенного времени, стряхнули с зонтов дождевые капли и попрощались до вечера. Вспотевшая в своем пластиковом плаще, Эсме медленно поднималась по лестнице в отдел игрушек. Она почти с удивлением вспоминала свое бодрое настроение, когда шла две недели назад этим же самым путем. Сначала Эсме была ужасна рада получить работу помощницы Санты, ведь она так нуждалась в деньгах. Но после двух недель наблюдения за тем, как Бен Блаф развлекает детей, нянчится с ничего не понимающими младенцами и общается с жующими жвачку подростками, мало чем отличавшимися друг от друга, ее энтузиазм постепенно улетучился, уступив место недовольству.
Полгода назад она с такой надеждой основала свою маленькую фотостудию. Напечатала визитные карточки, разместила рекламу в газетах, разослала фотографии в журналы, издательства и галереи и стала ждать, когда мир проявит к ней интерес. И, думаете, кто-нибудь ответил? Нет, никто. Единственной работой, которую ей предложили через два месяца ожиданий, была вот эта. Эсме надлежало одеваться в дурацкий костюм и делать фотоснимки детей, с благоговейным трепетом взирающих на Санта-Клауса. Но даже такую должность она не получила бы без помощи матери. Ну надо же, как все обернулось.
Эсме вышла из лифта и с неохотой направилась к пещере Санта-Клауса и комнаты отдыха персонала, на ходу стаскивая с себя мокрый плащ. Эсме ускорила шаг – ей не хотелось, чтобы кто-то заметил, с каким нежеланием она идет на работу.
– Эсме! – послышался чей-то хриплый шепот.
Девушка огляделась, но никого не увидела. Этаж был абсолютно пуст. Это только ее мать приходила рано. Она жила и дышала торговым центром, хотя руководству наверняка не было до этого никакого дела. Насколько Эсме знала, никакой благодарности за свою преданность мать не получила.
– Эсме, сюда! Эсме! – прозвучал вновь этот голос.
Девушка снова огляделась по сторонам, и на этот раз ее внимание привлекло какое-то движение впереди среди елей. Там стоял Рассел Дижон, державшийся за штору, отделяющую часть этажа, предназначенную лишь для персонала. Живот девушки болезненно сжался. Ее начальник выглядел напряженным и угрюмым, он совсем не походил на нарочито занятого, высокомерного Рассела Дижона, которого она знала. Когда Эсме подошла ближе, он отпустил занавеску и схватил ее за руку.