Почти все свободное время мы проводили с Кристиной вдвоем. Она говорила «Обними», и я прижимался к ней всем телом — так, чтобы отдать ей все тепло, которое у меня было. Днем мы обычно гуляли в горах, устраивали пикники и пересказывали друг другу сюжеты фильмов, которые нам когда-то доводилось видеть. А вечером один за другим меняли миры «Мон-Сен-Мишеля», то отправляясь в тот дом у парка, то гуляя по берегу почти настоящего моря.
Я скучал по некоторым вещам, которые оставил в обычной жизни, но, несмотря ни на что, чувствовал себя абсолютно счастливым здесь — среди туманов и гор, на нашей персональной планете в старом отеле под названием «Мон-Сен-Мишель». Мои мечты исчезли, как сны, что таят с наступлением утра. И единственное, чего я еще мог желать — это, чтобы следующий день был таким же, как предыдущий; и мы с Кристиной все так же оставались вдвоем, потерянные где-то в параллельной вселенной. Мне казалось, что в нашем мире не существует никого, кроме нас двоих, и лишь только голоса, что иногда раздавались за закрытыми дверями отеля, выдавали тот факт, что на самом деле это было неправдой.
Иногда, когда я слышал внутри номеров обрывки мелодий или чужие разговоры, мне ни с того ни с сего становилось страшно. Я боялся того, что в какой-то момент начну замечать в этом отеле и других призраков, и тогда нашу идиллию может нарушить кто-то еще. В такие минуты Кристина постоянно говорила мне, что это невозможно, но даже от этих слов плохие мысли никогда не исчезали навсегда. Я жил в мире, который по-прежнему не понимал до конца. И эта мысль, словно заноза, не давала мне покоя.
Я старался не думать ни о чем и чтобы заглушить все ненужные мысли, я часто пил, и от этого в мире вокруг меня оставались только яркие краски. Я целовал Кристину по утрам, чувствуя себя влюбленным подростком; и раздевал ее поздно ночью, когда мы тонули в объятьях друг друга и блеске незнакомых звезд, кружившихся у нас над головой почти каждый вечер. За 17 дней, которые мы провели с ней вместе, я изучил каждый изгиб ее тела, но от этого день за днем я хотел ее все сильнее и сильнее. Иногда мы убегали в Юодкранте, чтобы заняться сексом в теплых дюнах, слушая шелест волн. Иногда занимались этим в моей комнате, а потом долго лежали, обнявшись, разглядывая бесконечные горы прямо за окном. В такие минуты мне казалось, что уже невозможно быть счастливей, чем я был сейчас. Я знал, что эти дни не будут длиться вечно. Но от этого я ценил их только сильней. Как последний вдох у самого края вселенной.
Те часы и минуты, что Кристина проводила рядом со мной, были единственным временем, когда я не чувствовал холод. Я знал, что Спильман не врал, когда говорил, что соседство с призраками не пройдет для меня бесследно. И день за днем я находил для себя все больше подтверждений этим словам. Иногда это была обычная слабость, которая накатывала на меня посреди дня; иногда — седина на висках, которая с течением времени делалась все заметней, или, например, не проходящая дрожь в пальцах. В целом я по-прежнему чувствовал себя нормально, поэтому с каждым днем у меня все лучше получалось игнорировать подобные вещи. Каждый вечер я принимал горячую ванну, а в течение дня выпивал как минимум два или три бокала бренди. В такие моменты я говорил себе, что цирроз печени будет убивать меня медленней, чем соседство с призраками. Но Кристина все равно замечала, что со мной происходит что-то неладное.