Когда я открыл глаза снова, пейзаж за окном изменился. Горы исчезли, и их место на горизонте заняли нагромождения жилых домов и прочих строений, выраставших с ними по соседству. Я видел города с долгими линиями автомобильных дорог и небольшие вокзалы с названиями тех или иных станций. В разрывах между ними за окном мелькали засеянные поля, реки, березовые рощи и огромные фабрики, уходящие вверх росчерками дымящихся труб. Я видел граффити на бетонных заборах, старые гаражи и автостоянки с вереницей авто, аккуратно расставленных внутри асфальтной разметки. Я глядел на них, и никак не мог поверить в то, что привычный мир мог измениться так сильно. Я проваливался в другую реальность, как будто этот поезд сейчас увозил меня на другую планету. Неужели когда-то давно я считал ее домом?
Часы на моем запястье вышли из строя и теперь постоянно показывали «3:42». Я полез в карман за мобильным телефоном, решив посмотреть время там, но его нигде не оказалось. Ощущение этого, заставило меня снова вспомнить о Кристине и о том, что несколько часов назад я отдал свой телефон ей. Я вспомнил пустой вокзал, рапсовое поле впереди и щемящее чувство скорого расставания, но в этот момент даже сам не мог поверить в то, что все эти события происходили со мной на самом деле. Я оглядывался по сторонам и видел мир, в котором не было места ни для чудес, ни для призраков. Но было ли в нем место для меня? Еще один вопрос без ответа.
Следующие пару часов пролетели, как один миг. Я разглядывал свое отражение в стекле, и в этот момент впервые радовался тому, что мои волосы теперь были абсолютно белыми. Я не сошел с ума — и это уже было не так мало. Мои мысли постоянно перескакивали с одного на другое, словно в эти минуты они не до конца принадлежали мне, и я просто со стороны наблюдал за всем этим процессом. Я думал о Кристине, «Мон-Сен-Мишеле», огнях в ночном небе и сотнях потерянных душ, которые так и остались там, в Высоких Татрах. А еще я пытался представить себе то место на карте вселенной, где хранятся наши воспоминания. Мне бы хотелось верить в то, что в какой-то мере наше прошлое не умрет никогда. И мысль об этом приносила странное чувство успокоения.
Когда мой поезд, наконец, прибыл к той станции посреди пшеничного поля, я уже окончательно потерялся во времени. Я поднялся с места, взял свои вещи и, как лунатик, зашагал к выходу из вагона, чтобы уже через полчаса пересесть еще на один поезд, а затем — еще на один. В общей сложности я сменил пять электричек и в районе полудня был уже на Южном вокзале в Минске. Все вокруг казалось нереальным, а потому я почти не замечал ни людей вокруг себя, ни долгих переходов, что все тянулись и тянулись куда-то. Я двигался вперед, словно по заранее заданной схеме. Оживленный перрон, несколько подземных туннелей, запах метро и ровно десять остановок, которые отделяли меня от моего дома. В одном из ларьков в переходе подземки я купил себе новый телефон и, выйдя из метро, вдруг ни с того, ни с сего набрал свой прежний номер. Я понимал, как глупо это было, но все равно надеялся в какой-то момент на другом конце провода услышать голос Кристины. В конце концов, за последние несколько месяцев со мной происходило так много странностей, что я вполне мог рассчитывать еще на одну. Но телефон сначала просто молчал, а затем сообщил мне о том, что абонент находится вне зоны действия сети. В этот момент это звучало, как приговор. Приговор, не оставлявший шансов на надежду.