Все немного менялось только тогда, когда мне звонила Вероника. Она спрашивала меня о новых поворотах сюжета, о том, почему у моих героев нету имен, а потом читала готовые главы романа, которые один или два раза в неделю я посылал ей по электронной почте.
— Третья глава кажется мне затянутой… — говорила она, когда мы с ней по вечерам подолгу болтали по телефону. — Я тебе там подчеркнула красным те участки текста, которые мне не нравятся… Там нестыковки. Пересмотри их…
— А как тебе в целом? — спрашивал я.
— Все просто отлично. Продолжай… Мне уже самой интересно, чем закончится эта история. Я жду продолжения. Просто ума не приложу, как ты сможет распутать все это.
Мне было важно знать, что она думает о моей книге. После Кристины она была единственным человеком, который читал ее. Я проговаривал с ней некоторые отрезки сюжета, и это помогало мне лучше понимать его. Она давала мне советы, останавливала, когда меня заносило слишком далеко, правила текст в тех местах, где он становился слишком мрачным или тоскливым. А еще Вероника просто отвечала на мои телефонные звонки в те моменты, когда это было больше всего нужно. И я был ей очень благодарен за это. По крайней мере, так я мог чувствовать, что я не один. Роман продвигался отлично. И в какой-то момент я даже начал задумываться, может быть, моей первой книге не хватало именно ее? Я писал новые главы и почти сразу отправлял их Веронике. И этот процесс захватил меня целиком — как будто огромная волна, которая уносит тебя за собой все дальше и дальше в море.
Я остановился только тогда, когда в истории появился огромный старый отель, населенный призраками. Я знал, что не имею права раскрывать тайны «Мон-Сен-Мишеля», поэтому старался путать следы и подбирать слова, как можно осторожней. Посоветовавшись с Вероникой, я перенес место действия в Германию, в регион Альп, который, казалось, отлично подходил в качестве декораций для сюжета книги. Я хотел знать, что «Мон-Сен-Мишель» не потревожит никто и никогда, а мой роман никак ему не навредит. Но в то же время эта ложь вызывала во мне странное чувство диссонанса. И в какой-то момент Вероника тоже стала это замечать.
— Что с тобой? — как-то спросила меня она, когда я прислал ей очередную главу своей книги.
— Ты о чем?
— О твоем тексте… Он стал хуже в последнее время. У меня как-то прибавилось работы с ним.
Я взял паузу на секунду, подбирая в голове подходящие слова.
— Я просто впервые почувствовал, что не могу быть до конца искренним в этой книге. Я понимаю, что иначе никак. Но мне все равно немного не по себе от этого. Как будто я предаю самого себя, рассказывая все не так, как было на самом деле.