Я попытался пролезть за ней следом, но проход был совсем небольшим, поэтому пробраться внутрь у меня получилось не с первой попытки. Внутри было темно, и от этого в первые несколько секунд я все никак не мог понять, где оказался. Единственное, что я чувствовал абсолютно отчетливо — это затхлый запах старины. Так пахнут старые книги или раритетная мебель, которая уже начинает покрываться плесенью.
— Что это за место? — спросил я, чувствуя, как сквозь трещину в потолке мне на голову падают капли дождя, который к тому времени уже почти прекратился.
— Сейчас посмотрим, — откликнулась Кристина и в следующую секунду щелкнула выключателем, пытаясь зажечь свет. Но в ответ в темноте загорелось только пару тусклых лампочек.
Я сощурился, но даже сквозь сомкнутые веки смог разглядеть вокруг себя груды старой мебели, сваленной по углам в хаотичном порядке. Деревянные стулья, стоящие один на одном, крышку от рояля, снятую с корпуса, картонные коробки с разными надписями, разобранные шкафы и еще целую кучу прочего барахла подобного рода. Просто старый хлам, который стащили сюда из номеров перед тем, как вывезти. Просто поломанная мебель и разная мелочь в обычных картонных коробках.
— Печальное зрелище, — сказала Кристина, обводя взглядом кучи барахла прямо перед собой.
— Наверное, все это просто не успели вывезти после того, как в отеле начались ремонтные работы…
— Да, нет… Я не об этом… — ответила девушка, не давая мне закончить. — Просто мне самой всегда было немножко жаль выбрасывать старые вещи. Когда-то они были нужны… Их любили… У каждой из них была своя история и даже какая-то собственная судьба… Они создавали уют. А теперь — это просто мусор… Посмотри, здесь есть даже картины!.. Это как кладбище для ненужных вещей…
Я огляделся по сторонам: «Больше напоминает старый чулан под лестницей».
— Да… — отозвалась Кристина, но больше не добавила ни слова.
— Давай осмотримся здесь, — предложил я, чтобы прервать, повисшее между нами молчание. Но Кристина в ответ просто молча кивнула. Мы стали перебирать вещи — я с одной стороны, а она с другой. Вокруг пахло ветхостью — странная смесь запахов бумаги, древесины и плесени. И, вдыхая ее, я думал о том, что, наверное, именно так пахнет прошлое, которое теперь оказалось никому не нужным.
Больше я не пытался заговорить с Кристиной. Она разбирала коробки и, доставая оттуда ту или иную вещь, потом долго крутила ее в руках, как будто все больше проваливаясь в свои мысли. Я не хотел мешать ей, а потому тоже сосредоточился на поисках. Я нашел ворох старых простыней, несколько цветочных ваз, аккуратно проложенных упаковочной бумагой, ненужную аудиоаппаратуру и даже музыкальный смычок, который валялся среди вещей без прилагающейся к нему скрипки. Разобравшись с вещами поменьше, я перешел к мебели — точнее, к тому, что еще от нее оставалось. Я видел спинки кресел без всех остальных частей, столешницы с двумя или тремя ножками, какие-то зеркала со сколотыми краями. Глядя на каждую из этих вещей, я пытался представить себе то место, которое было отведено ей прежде. И в этот момент я, кажется, начал понимать все то, о чем говорила Кристина несколько минут назад.