— Ну так ты что, с этой сегодня? — раскачиваясь на стуле в инвентарной спрашивал Мартюк.
— Да! Она такая… — отвечал ему из другого угла Стопко, пытавшийся найти заварку вчерашнего чая.
— И как она?
— Ну, баба то — что надо! Ты чай не видел?
— Так он вчера же еще закончился.
— Е-мое! — Стопко остановился, и направился к собеседнику — Я ей, это, платье подарил, которое помнишь еще, на прошлом дежурстве в магазине нашли. И тут понеслось!
— Так его ж вроде Захаренко для дочери забрал.
— В том то и дело — забрал. А вчера — повесился! Вот и мне добро перепало. А кружки где?
— Глянь на столе Сибитова, он что-то задерживается сегодня.
— Ага. Способ ищет, как беглянку вчерашнюю расшпионить. Штирлиц недоделанный.
На этих словах, в инвентарной распахнулась дверь, и на пороге показался герой разговора с испуганной героиней.
— Во-первых, не шпионку, а беглянку, Стопко, а во-вторых, по моему столу рыться нельзя.
— Виноват! — по-мальчишечьи став в стойку, растеряно произнес Стопко. Вслед за ним, в стойку выпрямился и Мартюк, пытаясь придержать стул ногой.
— Дибилы. — злобно кинул в их сторону взгляд, сказал Сибитов. — Так, беглянка, иди садись за мой стол, и пиши, кто ты и как здесь оказалась.
— Я не знаю, — уже смерено произнесла она.
— Опять не знаю! Села и пишешь откуда, как и почему здесь! Ясно!?
— Ясно, но я не знаю, что писать.
— Стопко, иди за мой стол и помоги этой все написать, а то она опять дуру включила. — гневно пробубнен Сибитов
Стопко вышел из-за стола и направился к выходу, где стояла она. Она, как и вчера, с Захаренко, повинуясь пошла за парнем, села за стол и начала вглядываться в бумагу. Обычный белый лист, правильной прямоугольной формы, с четко описанными границами, и, пожалуй, даже чуть меньше среднего — но, ей, сейчас он казался огромным. Огромным и пустым. Ничего, даже своего имени она вспомнить не могла. Склонившись, она начала выводить буквы. Странное чувство, вновь овладело ей — она видела свой почерк впервые в новой жизни. Мелкий, дробленый и витиеватый, он словно принадлежал другому человеку.
Сибитов старался не смотреть в ее сторону. Он направился к общему столу, взял какую-то карту и мысленно пытался провести линию реки, название которой он даже не знал. Мартюк уткнулся в аппаратуру, делая вид, что занят работой. Неуютнее всего себя чувствовал Стопко. Он не знал, куда смотреть и что делать. Это глупое чувство, когда стоишь над занятым чем-то человеком, и пытаешься занять себя. Через плечо беглянки он пытался прочесть ее писанину, но, убедившись в том, что ее почерк еще неразборчивее, чем местного врача, моторщик отвернулся.