Контузия — такой диагноз поставили ему на базе. Марченко слег, и уже как месяц валялся в бреду. Поначалу все его жалели, дежурили около его кровати, поочередно сменяя друг друга, как верные друзья и сослуживцы. Потом товарищеский дух поутих, и солдаты начали лишь косо посматривать на кровать Марченко. Прошло еще немного времени, и все они негласно молили о том, чтобы он умер, и не раздражал всех ночным бредом. Но никто этого не озвучивал. Все также как и всегда демонстративно проявляли сочувствие.
Когда в комнату к Борткову вбежало несколько солдат, врач сразу же понял, какое развитие получит эта немая сцена. Прихватив чемоданчик с бинтами внутри и красным крестом снаружи, он уверенным шагом направился в сторону казармы.
— Мертв, — произнес он в гробовой тишине над телом Марченко. Обступившие его кровать солдаты, молчаливо сняли пилотки и опустили головы. В воздухе повисло беззвучное напряжение. Все ждали этой смерти, но облегченно вздохнуть никто не смог. Как-никак Сергей когда-то был живым, и на его месте сейчас мог бы оказаться любой. Сочувствие вновь вернулось в размеренную жизнь Черниговской части.
Она все также молчаливо глотала слезы на дальней кровати. Слыша, как в казарме появляется народ, она сжалась в ком, и всеми силами, старалась быть незаметной. Суматоха и психическая неспособность противостоять смерти, сделали ее таковой для окружающих. Никто не вспомнил в тот момент, что в помещении, приказом Сибитова, находилась одна из таких же беглянок, убивших Марченко.
Спустя полчаса Остапенко сообщили о смерти Сергея. С минуту поразмыслив, он сообщил, что этим же вечером тело Захаренко и тело Мерченко будут похоронены за общежитием.
Стопко и Мартюк, тем временем, старательно изображали занятость. Парни знали, что присутствие Сибитова в инвентарной, обозначало бессмысленную трату времени на якобы важные рабочие дела. Сам Сибитов, впервые за годы службы, не знал, чем себя занять. Для вида, также как и его подчиненные, он рассматривал карты, изученные им до мелочей, буравил взглядом мониторы, мигавшие так же, как и обычно, рылся в папках, пыль от которых витала в воздухе. Мартюк изредка подмигивал Стопко, мол, глянь, наконец-то эта штабная крыса не знает, чем себя занять. Сибитов чувствовал все это, но ничего сделать не мог. Все его мысли, не по-уставному, были направлены на разгадку тайны — кто такая беглянка и что с ней сейчас делать.
Не выдержав, он вышел из инвентарной и направился в штаб к Остапенко, чтоб узнать информацию полученную свыше. Сибитов прекрасно знал, что за такое которое время, ничего еще известно не будет. Но бездействие и чувство безысходности гнали его от моторщиков.