Помявшись около минуты у двери в общежитие, Сибитов зашел. Как пуля пронеслась мимо него Павла Степановна, в суматохе бежавшая к кладовой. Странно, всегда внимательный Сибитов, не заметил толпы солдат, в панике бродивших по территории части. Непозволительная роскошь для такого моторщика, как он.
Зайдя в комнату к Остапенко, он застал командира с телефоном в руках и тлеющей сигаретой на чайном блюдце, по всей видимости, заменяющей ему пепельницу. Остапенко нахмурил брови — то ли от внезапного появления на пороге Сибитова, то ли от того, что кто-то заметил его курящим. Сибитов же вовсе не обратил на этой внимание.
— Петр Михайлович, я по делу беглянки. Что там слышно?
Редко кто видел Остапенко злым. Его спокойный и размеренный нрав многих выводил из себя. Когда вокруг война — эмоции должны бить через край, но никак не оставаться внутри человека. Остапенко же всегда оставался невозмутимым, и тем самым, пугал окружающих. Что может быть в голове человека, которому сообщают о гибели солдат, а он в ответ молчаливо вздыхает и смотрит в окно?
При вопросе Сибитова каменное терпение командира лопнуло мыльным пузырем. Привстав из-за стола, он ненавистным взглядом с ног до головы провел по моторщику. Проглотив ком в горле, Остапенко закричал истошным голосом:
— Ты, сопляк! Какого ты ко мне пришел? Тебе заняться нечем? У меня на руках сейчас две смерти, а тебя твоя баба все волнует???
— Петр Михайлович, я бы попросил — почти шепотом произнес Сибитов.
— Закрой рот! Мне Захаренко и Марченко хоронить надо, а не с твоей заниматься! Пошел вон отсюда!
— Как, Марченко умер?
— Ты что, дибил? Сидят там сутками в своей инвентарной, и не хера не знают!
— Марченко умер?
— Пошел отсюда вон!
Впервые Сибитов не знал, что сказать. Он мог конечно же уволить, разжаловать или даже стереть с лица доблестной армии Остапенко, но сейчас он этого не хотел. Моторщик, молча, развернулся и вышел из его комнаты. Сибитов помнил, что Марченко находился в казарме, куда по его приказу была направлена и беглянка. Он понял, что идти нужно именно туда.
Выйдя на улицу, он заметил, как без толку и в смятении бродили солдаты. Сибитов не боялся, побега беглянки, он боялся его последствия. Ее могли запросто избить, а то и чего хуже, износилось.
Она же все также обездвижено комкала одеяло на кровати. Сжавшись от страха, она уперлась глазами в потолок. Мысль о побеге не тревожила ее, ведь куда бежать — было неизвестно. Тем более, сейчас, не смотря на всю чудовищность происходящего вокруг нее, она была в полной тишине и спокойствие.