– Куда нарядилась? – не удержалась я.
– Хочу уладить проблемы с учителем по биологии. Я хочу выглядеть как самая красивая мама.
Меня затошнило. Слово «красивая» здесь точно не подходит. Естественно, это предлог уйти из дома. После школы она, наверняка, поедет к своему любовнику. Как бы мне хотелось их убить. Зайти вместе с папой и убить этого любовника. Так…стоп. Может быть она просто решила немного поменять свой имидж. Вкуса у нее никогда не было, но последние два дня она превзошла даже саму себя.
– Как ты собираешься разбираться с ней? – раздражаюсь я, – Показав свое платье или что?
Мама немного смеется и обращает на меня внимание. Сегодня я совершенно не накрасилась, надела худи и черные джегинсы.
– Дорогая…А где твоя форма?
– Достала меня эта форма! – вдруг закричала я, и мама уставилась на меня, явно не слыша, чтобы я так сильно раздражалась в последнее время. – Мне не удобно в этих дебильных блузках, галстуках, которые душат меня. Устала я от всего. ОТ ВСЕГО!
– Что-то случилось? – беспокоится она после секундной паузы.
– Случится, если мы не поедем. В крайнем случае, я опоздаю.
Родители никогда не кричали на меня, если я что-то не так говорю или слишком раздражаюсь. Возможно, это потому, что они понимают, что я абсолютно такой же человек, как и они, и я могу быть импульсивной.
Немного успокоившись, я смотрю на дорогу: снег полностью покрыл дороги, превратившись из белого в грязный. Тротуары расчищают уборщики, давая людям возможность нормально идти. Сегодня я нацепила куртку не по погоде – обычную спортивную, не надев даже шапки и шарфа. Ну, хоть, сапоги додумалась обуть.
Подъехав к школе, я ухожу на уроки, а мама поднимается наверх. Надеюсь, её никто не увидит. Мне за неё очень стыдно.
– С тобой явно что-то не то, – говорит Тоня, когда я сажусь за отдельную парту сзади своих подруг.
Сегодня они сидят вместе. Дружить втроем не удобно – приходится постоянно меняться местами, чтобы посидеть со всеми, поэтому иногда каждая из нас сидит в одиночестве. Но сегодня мне нужно это, как никогда. Сегодня хочется закрыться ото всех, чтобы меня никто не трогал.
– Настроение отвратное, – резко говорю я.
– Не хочешь об этом поговорить? – спрашивает рыжая.
– Не сейчас, – тихо говорю я.
Они поняли и повернулись обратно к доске. Взглянув налево, я замечаю Андрея: он смотрит на меня таким взглядом, как будто у меня собака умерла, и он действительно соболезнует. Он беззвучно говорит мне: все будет нормально. Можно легко прочитать по губам. Наверное, он насчет моего лесбиянства. Кошмар, какой он тупой! Так и хочется выкинуть его из окна, чтобы не распространял свою тупость по классу. Я уверена, что этим можно заразиться.