Дая обращался к фундаментальному убеждению в исламе о том, что как по форме, так и по содержанию Коран несравним с каким бы то ни было другим религиозным или светским писанием, которое когда-либо видел мир. Сам Мухаммад часто призывал поэтов-язычников к тому, чтобы качество их произведений соответствовало великолепию Корана: «А если вы в сомнении относительно того, что Мы ниспослали… то принесите суру, подобную этому, и призовите ваших свидетелей, помимо Аллаха, если вы правдивы. Если же вы этого не сделаете, – а вы никогда этого не сделаете! – то побойтесь огня, топливом для которого люди и камни, уготованного неверным» (2:23–24, также 16:101).
Хотя концепция умм аль-китаб («Мать книг») означает, что Коран духовно связан с другими священными писаниями, в отличие от Торы и Евангелий – которые состоят из отдельных книг, написанных многими разными писателями за сотни лет, передающими опыт встречи с Божественным в истории, – Коран считается прямым откровением (танзил), в котором собраны действительные слова Бога, переданные через Мухаммада, ставшего пассивным каналом приема. В чисто литературных терминах Коран – это драматический монолог Бога. Он не рассказывает об общении Бога с человечеством; он и есть это общение. Он не раскрывает волю Бога, он раскрывает самого Бога. И если доктрина таухида запрещает любое деление в Божественном Единстве, то Коран – не просто Слово Бога, он – сам Бог.
Именно это и утверждали улемы из числа традиционалистов. Если Бог вечен, то вечны и его божественные атрибуты, которые нельзя отделить от Бога. Это означает, что Коран, как и Слово Бога, нечто вечное и несотворенное. Улемы-рационалисты считали это необоснованной точкой зрения, которая приведет к ряду неразрешимых богословских проблем (Говорит ли Бог по-арабски? Любая ли копия Корана – копия Бога?). Рационалисты вместо этого утверждали, что Слово Бога отражает Его, но Богом само по себе не является.
Некоторые из числа улемов, такие как Абу Ханифа, пытались объединить доводы в дебатах между рационалистами и традиционалистами, заявив, что «наше произношение Корана создано, наше письменное выражение Корана создано, наше изложение его стихов создано, но сам Коран – не создан». Ибн Куллаб (ум. 855) согласился с этим, утверждая, что традиционалисты были правы, считая слово Бога «единственной вещью в Боге», но только в том случае, если оно не передается в виде физических букв и слов. Теория Ибн Куллаба была усовершенствована Ибн Хазмом (994–1064), который постулировал существование «преждеявленного» Корана (как подразумевается концепцией умм аль-китаб), при этом то, что содержится «на страницах этой книги… имитация [физического] Корана». Однако опять-таки именно влиятельный Ахмад ибн Ханбал укрепил традиционалистскую доктрину, утверждая: то, что читает мусульманин между физическими обложками Корана – каждое его слово и каждая буква, – само по себе истинное слово Бога, вечное и несотворенное.