.
В шариате нет ничего божественного, и ни в коем случае нельзя считать его неизменным и непогрешимым. Аргумент о том, что божественная природа шариата ведет свое начало от первого и начального источника – Корана, рушится, когда признается, что Коран в отличие от Торы – не книга законов. Коран – это прямое самооткровение Бога человечеству. Разумеется, он содержит упоминания о нравственных рамках для праведной жизни мусульманина. Но он никогда не должен был выступать в роли правового кодекса, и именно поэтому ученым пришлось в значительной степени полагаться на дополнительные источники, такие как иджма (согласие), кийас (аналогия), истислах (стремление к общему благу людей) и иджтихад (независимое юридическое обоснование), – все они по определению полагаются на суждение человека и исторический контекст – для того, чтобы в первую очередь построить шариат. Сказать, что шариат имеет божественную природу потому, что таков Коран, сродни утверждению о том, что вода и вино – одно и то же, поскольку вода – это основной ингредиент вина.
Итак, когда дело доходит до включения шариата в правовую систему, современное исламское государство имеет три варианта. Оно может полностью последовать традиционалистскому пониманию шариата по отношению к государству, не пытаясь ни обновить его в соответствии с новыми реалиями, ни адаптировать к современным нормам права и общества, как это сделали Саудовская Аравия и Афганистан под властью «Движения Талибан»[21]. Оно может принять позицию традиционалистов по шариату и объявить его законным источником гражданского права, но предпочесть игнорировать его во всех случаях, кроме самых очевидных, касающихся порядка в семье, процедуры развода или наследования, как это происходит в Египте и Пакистане. Или государство может попытаться совместить традиционные ценности шариата с современными принципами конституционализма и верховенства закона посредством всеобъемлющей реформистской методологии, которая принимает во внимание и исторический контекст, и его эволюцию, которая тесно связана с развитием человеческого общества. Несмотря на набирающий силу демократический эксперимент Ирака, до сих пор только одно исламское государство всерьез рассматривало последний вариант.
На протяжении более тридцати лет Исламская Республика Иран боролась за то, чтобы совместить народный и божественный суверенитет в попытке построить исламское государство, преданное принципам плюрализма, либерализма и прав человека, хотя и основанным на явно исламских нравственных порядках. Это сложная и до сих пор не увенчавшаяся удачей попытка, которая была сорвана и вмешательством внешних сил, и коррупцией, и неумелостью самих религиозных и политических властей страны. Будет ли иранский эксперимент в конечном итоге удачным, покажет время. Однако с тех пор, как Пророк попытался построить новый тип общества в Медине, история не знает более значительного эксперимента в области национального строительства.