Турция – светская страна, в которой внешние признаки религиозности, такие как хиджаб, до недавнего времени были насильственно подавлены. При этом идеологическое влияние на общество оказывается как в светской стране, такой как Турция, так и в религиозной, такой как Иран. Но Соединенные Штаты Америки – это секуляризирующая страна, основанная на иудейско-христианской, а точнее – протестантско-нравственной структуре. Как признавал почти двести лет назад Алексис де Токвиль, религия – это основа политической системы Америки. Она не только отражает американские ценности общества, но и зачастую диктует их. Достаточно посмотреть на язык, на котором в Конгрессе обсуждаются такие политические вопросы, как право на аборты и гомосексуальные браки, чтобы признать, что религия до сих пор – неотъемлемая часть американской национальной идентичности и, очевидно, моральная основа ее Конституции, законов и национальных обычаев. Вопреки тому, что школьники читают в своих книгах по истории, реальность такова, что разделение «церкви и государства» не столько основа американского правительства, сколько результат двухсотлетнего процесса секуляризации, базирующегося не на секуляризме, а на плюрализме.
Именно плюрализм, а не секуляризм определяет демократию. Демократическое государство может быть создано в любых нормативных моральных рамках, пока плюрализм остается источником его легитимности. Англия продолжает поддерживать национальную церковь, духовный руководитель которой также является и сувереном страны, а епископы служат в верхней палате парламента. До недавнего времени Индия управлялась сторонниками элитарной теологии индуистского пробуждения (Хиндутва), стремящимися применить к государству невероятное, но чрезвычайно успешное видение «истинного индуизма». И все же, как и Соединенные Штаты, эти страны считаются демократиями не потому, что светские, а потому что, по крайней мере теоретически, преданы принципу плюрализма.
Или рассмотрим Государство Израиль, страну, основанную на моральном фундаменте еврейской исключительности, которая предлагает всем евреям мира – независимо от их национальности – немедленное гражданство, предоставляя им массу материальных благ и привилегий в сравнении с гражданами нееврейского происхождения. Это государство, где ортодоксальные раввинские суды обладают юрисдикцией по всем вопросам, связанным с иудаизмом (включая то, кого считать евреем, а кого – нет); где религиозные школы (иешивы) субсидируются государством, а браки являются скорее религиозными, чем гражданскими (что означает, что ни одно должностное лицо еврейского происхождения не может сочетаться браком с неевреем); и где все новые граждане, независимо от их религиозной принадлежности, обязаны принять присягу на верность, подтверждающую природу Израиля как «еврейского государства». По каждому из определений этого термина Израиль – это «еврейская демократия». Тем не менее те самые люди, которые высоко оценивают примирение в системе Израиля еврейских и демократических идеалов, несмотря на очевидные конфликты как внутри Израиля, так и на оккупированных палестинских территориях, к которым это примирение привело, отрицают, что аналогичное примирение между исламскими и демократическими идеалами может быть установлено в любом государстве мусульманского большинства. Они закрывают глаза на чрезвычайно успешные примеры именно такого примирения в Турции, Индонезии, Малайзии, Бангладеш, Сенегале и т. д. или на тот факт, что почти треть мусульман мира уже живет в демократических государствах. В сознании некоторых критиков ислама просто не может существовать такого понятия, как исламский плюрализм, независимо от того, сколько доказательств обратного существует.