Я перечитываю письмо несколько раз, пока не запоминаю наизусть, а затем сжигаю в небольшом камине в моей комнате. Надеваю золотую цепочку на шею – и эту вещицу мне прислала женщина, имеющая право на все драгоценности из сокровищницы Англии.
Это не единственный подарок, что я получила на Рождество. Хозяева дома преподнесли мне ленты, а горничная украсила одну из моих ночных рубашек изящным кружевом. Я дарю леди Хотри набросок с изображением сада, который нарисовала, глядя из окна. Если бы я видела больше, то и изобразила бы больше, но даже мое поле зрения ограничено.
Чекерс, Бакингемшир.
Весна 1567 года
Лорд Дарнли, крайне порочный сын моей кузины Маргариты Дуглас, умер. Мальчишку, от которого никто не ожидал успехов в жизни, ждал страшный конец – его нашли голым и задушенным в собственном саду, рядом с разрушенным домом. Кто-то (все говорят, что это протестантские лорды) взорвал его поместье Кирк-о-Филд с помощью пороха и поймал Генри, когда он спасался бегством. Он был не из тех, кто спокойно умирает в своей постели – убийца, грозивший оружием своей жене и нерожденному сыну, испорченный под влиянием материнских амбиций ребенок. Но все шокированы, что его настигла такая смерть, и напуганы тем, что это значит для королевы Шотландии, только оправившейся от болезни, – теперь многие подозревают ее в убийстве супруга.
Елизавета, с трудом скрывая восторг от несчастий, разорвавших ее соглашение с Марией, прямо как дом ее мужа, напоказ сочувствует убитой горем матери порочного мальчишки. Нашу кузину леди Маргариту Дуглас выпускают из Тауэра, и ей разрешается жить у Томаса Сэквилла в Сэквилл-плейс. Малыш Чарльз едет с ней, чтобы утешать маму после такой ужасной потери. Смерть ее извращенного сына-убийцы каким-то образом оправдывает ее собственную измену. Леди Маргариту отпускают, нас же с Катериной, ни в чем не виновных, оставляют в заключении. Елизавета думает лишь о том, как ответить нашей кузине королеве Марии. Когда неистовые шотландские проповедники заявляют, что женщинам нельзя доверять власть, Елизавета вынуждена поддержать родственницу, но делает это неискренне. Она печатает рекомендацию шотландской королеве, указывая на разницу между собой, воздерживающейся от вступления в брак, и ею, позорно овдовевшей и побывавшей замужем дважды. Копия письма доходит даже до меня в Чекерс, и, читая его, я поражаюсь, что королева называет себя верной кузиной и подругой, опечаленной скорее нависшей над Марией опасностью, а не смертью Дарнли, и добавляет, что Мария должна беречь честь, а не смотреть сквозь пальцы на тех, кто сделал ей одолжение, убив ее мужа, «как многие говорят».