— Действительно, — с озадаченно произнесла Туся. — Что это я здесь делаю?
— У тебя ведь даже нет такого платья, — продолжала Лиза. Она придвинула свой стул ближе к подруге, чтобы рассмотреть фотографию вместе. — И этим летом ты не была такой загорелой. Как же так?
Всему хочется найти разумное объяснение, но иногда это не так-то просто. Подруги смотрели на снимок и ошарашенно молчали.
— Очень просто, — наконец догадалась Туся. Это, — она показала на девушку с журналом, не я.
— А кто же? — недоумевала Лиза.
— Вот это нам и предстоит выяснить, — сказала Туся; — Этим летом я даже не была знакома с Германом.
— Очень странно. — Лиза все не могла выпустить фотографию из рук. — Сходство — удивительное.
Внезапно на кухню вернулся Герман. Туся уже открыла рот, чтобы спросить его о девушке на снимке, но он, увидев фотографию в их руках, побледнел, и желваки заиграли у него на щеках.
— Зачем вы взяли мою фотографию? — ледяным голосом спросил он.
У него было такое лицо, как будто они дотронулись до святыни, которой не вправе касаться простые смертные. Подруги растерянно переглянулись. Они не ожидали, что Герман так разозлится из-за глупого снимка. Подумаешь, девушка, похожая на Тусю.
— Я думала, что это моя фотография, — попыталась пошутить Туся, но Герману было явно не до смеха.
— Вы что, взяли ее с моего стола? — продолжал он свой допрос.
Тут уже рассердилась Лиза.
— Мы и не думали что-то у тебя брать, — обиженно сказала она. — Фотография лежала здесь, на подоконнике, взяли мы ее машинально. Я не понимаю, почему ты так беспокоишься.
Если до этих слов Герман еще сдерживал свой гнев, то теперь он, забыв о приличиях, почти закричал:
— Не нужно совать свой нос туда, куда не просят! Отдайте. — Он дернул фотографию у Лизы из рук, отчего уголок оторвался. — Вы не имели права лезть в мою жизнь!
Туся встала и стояла у стола в полной растерянности. Ей казалось, что, во-первых, орет не Герман, потому что он просто не может так орать, а во-вторых, она — не она, потому что с ней не может происходить ничего подобного.
Лиза, обычно быстрее приходившая в себя, резко встала, отчего оказалась лицом к лицу с Германом, и сказала, слегка повышая голос:
— Если из-за какой-то дурацкой фотографии ты можешь на нас кричать, тогда тебе, наверное, лучше остаться с ней наедине, а мы, пожалуй, пойдем.
Она отчетливо выговаривала каждое слово, и Герман даже отпрянул от нее.
— Пойдем, Туся, — сказалаЛиза, беря подругу за руку. — Герману нужно побыть одному. Может, тогда он немного успокоится.
Уже на улице Туся заплакала: без всхлипов, одними крупными слезами. Ей было обидно, что Герман так накричал на них, было стыдно перед Лизой, а главное — непонятно, из-за чего разгорелись такие страсти. Было ясно только одно: у Германа есть какая-то тайна, которая для него важнее Туси.