Люди застыли, кто где стоял — кто уже держал соседа за отвороты, кто уже замахивался, кто лез в карман за свинчаткой или ножом.
А ведь и правда!
Какая разница, кто платит — пока хорошо платят?
Революционным энтузиазмом семью не накормишь, так ведь скрепным православием не накормишь тоже!
— Таки я могу вам сказать просто, — Корабельщик спрятал пистолет нарочито-будничным движением, и по толпе тоже прокатилась волна опускающихся рук, расцепляющих схватки пар.
Матрос подмигнул и широко улыбнулся — в толпе аж сомлели несколько самых впечатлительных баб:
— При коммунизме пайка здорово побольше. Выбирайте коммунизм!
Толпа загудела. Монахи от греха побежали обратно в храм; только митрополит Сергий да широколицый стояли по разные стороны арки. Комиссар, наконец-то, перехватил крепко чашу со сбором и шагнул было уйти, но выдвинутый из толпы мужик не позабыл, с чего начали:
— Ох, и ловок ты врать, морячок-красавчик! А все же ты мне скажи правду! Кто при коммунизме будет убирать говно?
Корабельщик фыркнул:
— Я думал, ты муж дорослый, а ты ребятенок еще… Жребий!
И зашагал по плитам прямо в расступающуюся толпу, обернулся:
— Товарищ Скромный, дело не ждет, пойдем.
И объяснил громко, для всех:
— Самые приятные работы по жребию, самые неприятные, опять же, по жребию. Чтобы никому не в обиду.
Скромный сбежал по ступеням следом, и так, сквозь толпу, оба путешественника величаво удалились на Пречистенку. Пользуясь моментом, комиссар со сбором и охраняющие его стрелки, призвав на помощь патрули красногвардейцев, двинулись в сторону Кремля, где назначен был общий сбор пожертвованому и конфискованному. Так вот и вышло, что за Скромным и Корабельщиком никто не погнался.
Вслед им судорожно перекрестился единственный митрополит, обратившись после к широколицему:
— Владимир Богданович, зачем же вы такое устроили? А ну осерчали бы чертовы гости, лишилась бы община храма! И какого храма!
Владимир Богданович ответил устало:
— Не обольщайтесь пустыми мороками, святый отче. Храм отберут все равно. Храм именно этот всенепременно надо конфисковать, ибо символ суть. Символ православной России, собиравшей на него по копеечке. Будь я главный большевик, я бы в сем храме даже коней не поставил, а сразу взорвал бы его. Да, взорвал! — перебил широколицый начавшего было говорить Сергия. — Если бы мы вошли в Мекку, так же надо было взорвать и Каабу, в этих же видах. А вот наши слова люди должны были запомнить и передавать от сердца к сердцу. И, пока длится сия передача, до того срока только и жива Мать-Россия… Храм же что: камень! Дорогой камень, изукрашенный, ан дух вовсе не в нем!