Андрей посмотрел на индикатор выстрелов. Ноль. Перекинул винтовку за спину, ремень на оружии был широким и удобным, сзади ничего не болталось.
Недобро поглядывая на проповедника, русский двинулся к нему. Страх явственно читался на лице Джонса, он перестал хвататься за ногу и попытался отползти на локтях, бормоча молитву под нос. Израненный, он был беспомощен и жалок, только не в глазах Ливадова.
Подобрав пистолет, из которого едва не был подстрелен, Андрей демонстративно посмотрел на индикатор выстрелов. Пять патронов, более чем достаточно.
– Ну, – произнес Ливадов, – мы наконец-то остались одни. Можно поговорить по душам. А, американец?
Проповедник затравленно глядел на русского, бывшего какие-то минуты назад его собственностью, а сейчас Ливадов вершитель его судьбы. Жить! Хочется жить!
Рамирес и не заметил, что повторял самую важную мысль вслух.
– Хочешь жить? – Ливадов поднял пистолет на уровень глаз, прицелившись в американца.
Через три удара сердца русский нажал на спусковой крючок. Пистолет выстрелил.
Глава 17
Пятьдесят четвертый
– И все-таки! Куда податься?
Евгения озвучила главный вопрос. Очередной укативший поезд метрополитена напомнил девушке, что время тоже уносится прочь, а она все сидит на лавочке странная расслабленная и с почти полным отсутствием мыслей. Лишь одна в голове крутится. Куда податься?
Ливадова вдруг разозлилась. Надо что-то решать, а она впала в прострацию и ничего не предпринимает. До завтрашнего дня, что ли, надумала здесь сидеть? Вызвала инфоокно. Как найти жилье?
Нетчип мгновенно создал трехмерное изображение столичного Красноярска. Женька не могла сказать, сильно ли изменились границы города за минувшие столетия, – раньше Красноярском никогда не интересовалась. Поэтому разглядывала полупрозрачную проекцию мегаполиса как данность и без азарта первооткрывателя.
Город разбит на множество пронумерованных секторов: административные, промышленные, транспортные, военного назначения и прочие – окрашенные в серый цвет и не предназначенные для проживания.
Другие, жилые районы, или, как они названы на карте, сектора, – были красными либо зелеными. Красным обозначали сектора, где жить могли только граждане. В основном со стоимостью аренды, непосильной для Женькиного кошелька. Зеленый цвет означал, что жилье подходит и по статусу, и по цене.
Ливадова отсекла неподходящие районы. Затем те, которые предназначались только для полуграждан. Мир будущего оказался жестким временем, и Женька опасалась найти в таких секторах социальные гетто, а она без пяти минут гражданка. Не хотелось начинать новую жизнь с самого дна.