– Осталась последняя формальность, – сказал председатель комиссии, – и в то же время присяга – это не просто слова. Вы берете на себя большую ответственность. Вы готовы?
– Готова.
– Тогда начинайте. – Председатель комиссии ободряюще улыбнулся.
Евгения дважды вздохнула. Момент оказался очень волнительным, она на несколько мгновений забыла, как именно очутилась в двадцать третьем веке и что довелось пережить.
– Я… – начала она, повторяя текст присяги в проекции перед собой.
Когда закончила, раздались аплодисменты. Хлопали все, даже Владимир Воронцов. Председатель комиссии вновь взял слово. Для торжественного завершения заседания. Говорил он много, и на сей раз все его слова прошли мимо Ливадовой. Она была как будто пьяна. Как ни хотела, а не могла сосредоточиться на том, что говорил подполковник.
Потом члены комиссии начали расходиться. Первым вышел из-за стола дородный председатель. Высокий. Когда-то давно он был, наверно, привлекательным молодым офицером. Нынче обзавелся изрядно лишним весом, и живот у него был огромен. Подойдя ближе, толстый подполковник протянул девушке руку.
– Еще раз поздравляю!
Улыбнувшись, Женька приняла рукопожатие, но улыбка сползла с лица, едва председатель комиссии склонился к ее уху:
– Разрешите, я отправлю вам одно сообщение.
Ответа подполковник ждать не собирался. Со стороны должно было показаться, что он произнес какую-то шутку да и отправился дальше по своим делам, тут же позабыв про новоявленную гражданку Красной корпорации.
Зато Ливадову словно током прошибло. Сообщение будет недвусмысленным, и она знала об этом: сработало какое-то чутье. Женька побледнела, и взгляд сам собой нашел Воронцова. Теперь он был зол. Ливадова успела заметить его негодование прежде, чем сын президента взял верх над чувствами и вернул себе мрачный, ничего не выражающий вид.
Неужели он… Приревновал? Женька не могла подобрать иного слова, чтобы охарактеризовать реакцию Воронцова. Он тоже понял, что подполковник вовсе не шутил.
Ливадова стояла на месте и ловила взгляд Воронцова, который старательно не смотрел на нее. Но все же покосился исподлобья, взоры их встретились. Воронцов кивнул и подошел к девушке.
– Нам надо поговорить, – сказала она.
– Говори.
– Не здесь же! – Женька стрельнула газами на офицеров: трое из членов комиссии еще не покинули своих кресел.
– Хорошо. Идем. – Воронцов был подчеркнуто немногословен.
Они вышли в коридор. Шумно, снуют люди. Над одним из проходивших мимо появилась проекция – надпись «Негражданин. Статус полугражданства».
Ливадова прикусила язык, чтобы не выругаться. Вот, значит, как она выглядела в глазах других полчаса назад. Только зачем делить людей на сорта столь грубо?