Куда бы девушка ни посмотрела – везде прекрасные здания со шпилями под ярко-голубым безоблачным небом. А далеко внизу прямые зеленые проспекты. Женька видела парки и усаженные деревьями улицы. Других подробностей не разглядеть – ее лоджия очень высоко. Женька боялась даже подумать, на каком она этаже.
– Это не Россия, – негромко произнесла девушка, – такого города у нас нет.
Сквозь сетку дул легкий теплый ветерок. Снаружи лето, а дома конец сентября. Нет, ее точно вывезли в другую страну. Но кто? И…
Женька пораженно смотрела на шпили небоскребов, мимо которых плыли маленькие точки. Несколько разнонаправленных потоков из летательных аппаратов; как будто к небесам подняли автомагистрали. Некоторые точки уходили вниз, другие, наоборот, поднимались к общему потоку. Ливадова не могла оторвать взгляд от воздушных дорог. Это не Россия и даже не Земля. Либо совсем другой, но не две тысячи шестнадцатый год!
Как? Почему?
Сзади послышался чей-то разговор. Женька оглянулась. Дверь слева теперь открыта, и через нее вошли двое в белых медицинских одеждах с высокими и строгими воротниками. Пожилой сухопарый мужчина с редкими седыми волосами и высокая крепкая молодая женщина с большой грудью и широкими плечами. Ее волосы были стянуты сзади в тугой узел.
– Здравствуйте, Евгения Константиновна! – улыбаясь, заговорил старик; искренне, как показалось Женьке.
Впрочем, добрый тон направившегося к ней человека не мог унять подозрительности Ливадовой.
– Откуда вы меня знаете? – Девушка вцепилась правой рукой в ворот своего халата, а левой обхватила живот. Она вдруг сильно разволновалась.
– Об этом чуть позже. – Врачи, как окрестила этих двоих Женька, приблизились к ней. Старик по-прежнему улыбался, а женщина хранила маску бесстрастности. – Меня зовут Игорь Иванович Мартынов. Я профессор Трансрегионального университета, в здании которого мы сейчас и находимся. Институт физики в Новосибирске.
– Новосибирск? – переспросила Евгения и задала другой вопрос. Нелепый, но он казался ей очень важным: – Вы по-русски говорите?
Двое медиков недоуменно переглянулись.
– Разумеется.
– А там Новосибирск? – Ливадова махнула рукой в сторону небоскребов.
– Именно так.
– Какой сейчас год?
– Две тысячи двести пятьдесят второй. Четырнадцатое декабря.
Женьке захотелось лишиться чувств, и чтобы все, что с ней случилось, оказалось лишь ее воспаленным бредом. Чтобы, очнувшись, она лежала на песке у Ведьмина пруда, а Андрей испуганно тормошил ее за плечи и говорил, что надо вызвать «скорую».
– Моя помощница Яна. Аспирантка нашего университета, – заговорил старик. – Первое время…