Когда она вышла из душа, покорная, дрожащая, ее новый хозяин докуривал сигарету и расстегивал портупею.
– Подойди…
Это случилось. В первый раз, и Женька не ошиблась, когда представляла это изнасилованием: не по форме, но по сути.
Соблазнить? Покорить? Нет… Даже не вспомнила про свой замысел.
До боли знакомый железнодорожный мост: пять секций из двойных трапециевидных металлических ферм. Андрей смотрел на поднимающуюся впереди конструкцию как зримое воплощение прежней своей жизни, словно связь с прошлым или, быть может, другим миром, и с горечью думал, что мост, который он видел тысячи раз, теперь своим обликом безжалостно подчеркивает, что это не старый мир Ливадова.
Левый берег Волги. Закамуфлированный под лес джип со звездно-полосатым флагом и белым крестом на дверях поднимался к вершине земляной насыпи, по которой тянулись два параллельных железнодорожных полотна. Автомобиль остановился на хорошо укатанной и утоптанной квадратной грунтовой площадке. Площадью метров двадцать. Она обозначала половину подъема на старую насыпь.
Слева, если смотреть на мост, насыпали еще грунта – крутой въезд к железной дороге, и двум автомобилям на нем нипочем не разминуться.
Джип начинал подъем, двигаясь в противоположную от моста сторону. Когда въехал на квадратную площадку, багажное отделение с распахнутыми дверцами, откуда сейчас выбрался Андрей, смотрело прямиком на переправу. Фермы моста начинались в трех сотнях метров, а перед ними возвели блокпост. Иначе назвать странное и уродливое сооружение было трудно. Впрочем, пока не добрались до самого моста, Ливадов решил насчет блокпоста не заморачиваться.
Подъем делал на площадке разворот на сто восемьдесят градусов и выводил прямо на железнодорожное полотно. Однако джип Рамиреса туда категорически отказывались пускать. Артур Джонс спорил с толстым невысоким человеком с явно выраженными мешками под глазами. Он и еще пятеро людей в одинаковых комках цвета хаки, берцах и с укороченными «калашами» преградили автомобилю дорогу. Упакованы хорошо: есть еще и разгрузки, а у толстяка и того, что стоит рядом с Ливадовым и улыбающимся негром, имеются рации.
Почему-то у всех на правой щеке вытатуированы кружки: у стрелков один или два, у старшего три. Хмыкнув, Андрей решил, что на морды автоматчиков добрые люди перенесли погоны. Чтобы лучше видно было.
Рамирес ругался с пухлым коротышом, который, должно быть, был тут за главного. Говорили они на языке, что лишь отдаленно напоминал английский, хотя Ливадов не был в этом уверен. Джонс напирал, но толстяк являл собой саму непреклонность и, кажется, уже терял терпение. На возгласы проповедника теперь и он отвечал в повышенном тоне. Впрочем, говорили они вполне мирно. Автоматчики на расслабоне, лысый негр и второй помощник Джонса тоже. Все двери джипа почему-то распахнуты, и хорошо видно, как высокий тип с русой бородой со скучающим видом сидит за рулем автомобиля.