Тем временем страхи, заметив, что на них не обращают внимания, начали стучать когтями и хвостами о невидимый барьер, завывать и щелкать зубами.
– Так, а ну, цыц! – шикнула на них Ами, уперев руки в бока.
Грозно посмотрев на копошащийся ком, она с трудом сдерживала рвотные позывы. До чего же мерзкое зрелище!
– Так, вот ты, хвостатый, шаг вперед, – важно скомандовала девушка, вспомнив, как решал подобные сложные ситуации герцог Эрин.
Приосанившись, Ами смело сделала шаг за защитную черту, пренебрежительно посмотрела на клубок.
– Так, все, кроме названного, свободны, – над полем пролетел недовольный вой. – Свободны. Время не бесконечно. В порядке живой очереди будем разбираться. Итак, господин Страх Высоты? – обратилась Амала к монстропсу, уже вырвавшемуся из кучи-малы.
Тот недовольно зарычал, приподняв верхнюю губу.
– Не высоты? – осторожно уточнила девушка, пристально вглядываясь в темные глаза.
Пес кивнул и уселся перед ней, едва заметно помахивая хвостом. Остальные страхи немного поворчали-повыли для приличия, но отправились восвояси, как были, клубком.
Амала задумалась. Что же тогда воплощает это создание? Ответ явно в подсказке-видении. Но там кроме нее, поранившейся Нерры и высоты ничего не было.
– Кровь? – осторожно поинтересовалась Амала и отмела эту версию, не дожидаясь ответа: – Нет, глупости, не боюсь я ее. Тогда, может быть, ответственность?
На лице монстра проскользнуло скучающее выражение. Он посмотрел на Амалу, оскалился для порядка и улегся, уложив на массивные лапы огромную голову.
«Вот козодой бы тебе сейчас ох как пригодился! Да только никто не может тебе помочь с этим испытанием. Явно все подстроено проклятым темным!»
Амала села рядом с псом и неуверенно потрепала его по холке. Зверь не выражал никакой агрессии, словно в одиночестве из бешеной гончей превратился в кроткого домашнего любимца.
«Что мы знаем о маге? То, что ему захотелось жениться? Да нет, вряд ли. Нашел бы какую-нибудь даму, которая бы признала его. Мало ли в селеньях дурочек, готовых сунуть в голову петлю ради призрака роскошной жизни? Увы, немало… Да и не их это вина. Значит, он хочет получить что-то другое… Для жертвоприношения, если верить сказкам, прекрасно подойдет та же крестьянка. Важна не кровь, а невинность. А семья в бедственном положении продаст ему ребенка. Могут даже родить специально для этого дела».
На последней мысли Амала невольно вздрогнула. Ее всегда пугала жизнь простого народа, она не была уверена в том, что справилась бы с ней. А матушка любила еще подлить масла в огонь, называя ее неумехой и лентяйкой. У молочной сестры герцогини нет права осуждать крестьян, ни в коем разе! Она не сделала ничего для того, чтобы их жизнь стала лучше, значит, и права голоса не имеет!