Я поднялась по лестнице, заглянула в первую от входа аудиторию. В кабинете триста один, как я поняла, занимались рисунком — у студентов на планшетах были прикреплены листы бумаги, все сосредоточенно зарисовывали фигуру какого-то мужчины среднего возраста в средневековом костюме. Лица его практически не было видно за массивным головным убором, напоминающим тюрбан, камзол отличался пышными рукавами, на ногах были высокие сапоги с золотистыми пряжками. Это явно не Лена, подумала я про себя. Я смогла разглядеть рисунок девушки, сидевшей спиной к двери — мне видна была с моего места только натура да эта студентка. На ее листе была намечена фигура сидящего мужчины, и девушка уже начала штриховать фон рисунка. Студентка работала увлеченно, старательно, штриховала спадающие складками ткани очень бережно и красиво. Вдоволь насмотревшись на нее, я прошла дальше по коридору и заглянула в приоткрытую дверь триста пятой аудитории.
На этот раз я смогла разглядеть не позировавшую студентам натурщицу, а работы двух девушек, сидящих спиной к двери. Студентки писали маслом — в руках у них были палитры, а на мольбертах находились холсты с начатыми портретами. Работа, насколько можно было судить по этюдам студенток, пока была в самом разгаре. Девушка, находившаяся дальше от двери, только приступила к прорисовыванию кожи лица, зато та, что сидела поближе, сделала и фон, и практически все лицо целиком. С холста на меня смотрело лицо молодой женщины вполоборота, с бледной, почти прозрачной кожей и выразительными темными глазами. Волосы женщины были черными, за счет чего лицо выглядело едва ли не мертвенно-бледным, однако не болезненным. Напротив, взгляд незнакомки на портрете излучал энергию, словно ей хотелось немедленно вскочить и побежать куда-то.
Художнице удалось не просто прорисовать черты лица модели, но и отразить ее характер, благодаря чему портрет казался живым, несмотря на свою незаконченность. Сейчас хозяйка холста работала над губами — я видела, как она тоненькой кисточкой старательно вырисовывала очертания верхней губы и сглаживала чересчур резкую линию середины рта. Мне не было видно преподавателя группы, однако я сделала вывод, что учитель находился в аудитории, так как слышались его комментарии относительно чьей-то работы.
Наверняка пишут портрет Леночки Стрелковой, подумала я про себя. Что ж, судя по работе студентки, холст которой я рассматривала, дама сердца Огородникова и впрямь чем-то напоминала испанку, хотя бы цветом волос и глаз. Похоже, Леночка и впрямь эффектная дама… Вот только я ошиблась, приехав в училище так рано, — придется теперь ждать окончания второй пары, чтобы побеседовать с девушкой. Что поделать, раз ждать, так ждать. По крайней мере, можно придумать повод для разговора с Леной — я так и не решила, кем представлюсь и как именно буду расспрашивать ее об украденной картине и найденной мною запонке.