Глава 6
Слабый огонек светильника то вспыхивал, то затухал, словно ему было не под силу бороться с наползающим из углов кумирни густым мраком.
Причудливые тени метались по стенам. Красноватые мигающие блики падали на чуть видное в темноте изваяние Будды. В такие моменты каменная статуя как бы оживала. Халцедоновые глаза поблескивали, а плотно сжатые губы казалось шевелились.
У ног Будды на войлочном коврике сидел высохший как мумия древний лама. Его характерная восточная поза, с поджатыми под себя скрещенными ногами, точно копировала позу статуи.
Старик полузакрыл глаза и, чуть покачиваясь, хриплым голосом тянул однообразную мелодию легенды.
Против него на кошме расположились двое. Смуглый молодой человек в длинном халате слушал, почтительно склонив голову. За ним, в тени, сидела девушка, одетая в пестрое восточное платье. Ее голову покрывал большой, спускающийся на плечи, платок.
Но вот старый лама замолчал и медленно поднял веки. Тускло блеснули его подслеповатые слезящиеся глаза.
- О, светоч разума! - заговорила девушка. - Мой господин благодарит за то, что ты снизошел и поведал нам, ничтожным, сказания твоего народа. Прими же, о мудрейший, скромный подарок от тех, кто идет к мертвому городу Великого Дракона!
Почтительно склонившись, она подошла к ламе и положила перед ним шкатулку палехской работы, будильник "Мир" и пару банок сгущенного молока.
- А теперь, о тень Будды на земле, разреши нам, недостойным, удалиться.
Молитвенно сложив руки ладонями внутрь, девушка в таком же полусогнутом положении попятилась назад. Очутившись рядом с молодым человеком, она незаметно его подтолкнула. Тот поспешно вскочил, и оба, пятясь, скрылись за дверью.
Выйдя из кумирни, они отвязали стоящих у карагача двух лохматых лошаденок, вскочили в седла и пустились галопом по степной дороге.
Немного отъехав, Алексей придержал лошадь и распахнул халат.
- Что старик тебе напевал? - спросил он Тату.
- О свет очей моих! Его устами вещала сама седая история! - ответила девушка высокопарным восточным слогом.
- Ты давай-ка по-русски, хватит с меня этого маскарада!
Тата отбросила на плечи платок. В призрачных лунных сумерках ее пышная головка засветилась бронзовым оттенком.
- Фу, какая там духотища! Я только сейчас отдышалась, - вздохнула она. - А знаешь! Ведь он рассказал такое, что и не придумаешь.
- Что же все-таки?
- Вот приедем - все скажу. - И Тата, подхлестнув коня, гикнула как заправский наездник.
Время приближалось к полуночи. Угомонились в камышах утки, в сомоне замолкли псы. Только потрескивание костра да глухое гудение выпи нарушали тишину.