Не дожидаясь, пока меня снова пнут, я схватил пулемёт и нажал на гашетку.
В голове царила полная каша.
Сильная отдача едва не вывернула плечо:
– Бери правее! – Мужик ткнул в нужную сторону пальцем, и я развернул пулемёт туда, куда он показывал.
Тяжёлый, зараза!
– Огонь!
Я снова нажал на гашетку, особо не всматриваясь, куда бью. Сейчас было не до этого.
Я был растерян, потерян, ошеломлён… и совершенно не понимал, где нахожусь!
Да что там совершенно! Я вообще ни черта не понимал!
Очередной взрыв привёл меня немного в чувство, и до меня наконец дошло, куда стреляю. А когда понял, едва не выронил от удивления пулемёт. На нас ровной цепью, прячась за колонны бронетехники, наступали самые натуральные африканцы. Чернее и быть не могло! Я даже перестал стрелять. Настолько это было для меня неожиданно.
– Чего смолк?! – Очередной удар, от которого зазвенело в ушах.
Не выдержав, я развернулся и коротко ткнул напарничка кулаком под рёбра. Не люблю, когда на меня давят! Попал туда, куда нужно. Тот захлебнулся собственной слюной и, кашляя, принялся кататься по земле, поскуливая от боли.
– Ещё раз ударишь, – убью! – Я вернулся к пулемёту и навёл его на шеренгу наступающей техники и людей.
Нескончаемый свист пуль и грохот близко взрывающихся мин окончательно дали мне понять, что я нахожусь явно не на том свете. К тому же сильно болели рёбра. А этого, если бы умер, быть точно не могло. Как нас учили в учебке. Если больно, значит, ты ещё жив!
Тогда возникал всё тот же вопрос, который мучил меня последние несколько минут.
«Куда тогда мне повезло попасть и что вообще здесь происходит?! Я ведь чётко помнил, что умер. Но тогда как так получилось, что остался жив?! Опять каша в голове!»
Я быстро ощупал себя с ног до головы. Да нет… Жив, несомненно жив. Одежда, правда, не моя, но руки, ноги целы, голова тоже…
«Правда…»
Я снова ощупал себя.
«Подбородок чуть шире. Явно недельная щетина… Тело… Вроде моё, а вроде и нет…
Непонятно!»
В переселение душ и прочую чертовщину я раньше особо не верил. Но произошедшие события заставляли, буквально приказывали, кричали мне изменить свою точку зрения.
Близкий разрыв мины заставил пригнуться и поглубже забиться в окоп. Не хватало ещё шальной осколок схватить от африканца! Краем глаза увидел, что мой напарник пришёл в себя и яростно глядит в мою сторону. Пусть смотрит. Я предупредил.
Так… себя осмотрел, теперь ещё бы не мешало понять, где же всё-таки очутился. Но это позже. Сейчас не до этого. В живых бы остаться!
Я снова схватил пулемёт и нажал на гашетку, потому что здоровенный солдат вскинул трубу, очень похожую на переносную ракетную установку, и направил её на наш окоп. Африканец сложился пополам от пулемётной очереди, его развернуло, и он вместо того, чтобы выпустить ракету по нас, отправил её прямиком в бок своему же танку, проезжавшему в десятке метров левее. Тот вздрогнул, противно заскрипел, резко встал и почти сразу задымил.