— Нашла я. Там под бумагами. Больно глубоко закопали…. Я сейчас выпишу направление…
Мужик приосанился, опять принял вальяжную позу, поправил и так аккуратно свисавший с шеи белый шарфик. Хотел что-то сказать «девушкам»: что-то очень приятное, обнадеживающее, что-то удивительно жизнерадостное, как всё то, что он всегда говорил своим женщинам всю свою долгую жизнь ухажера и делателя детей. Но…
Неожиданно лицо его скривилось гримасой боли, стройное ещё тело согнулось пополам и, схватившись за пах, он тускло процедил:
— Всё, разговаривать больше не могу: кишки из меня полезли…
В Томилино почти все улицы какие-то умные люди назвали именами русских писателей-классиков. Есть улица Горького. И никто не переименовывает. На улице Пушкина даже поставили памятник великому поэту. Хотя он никогда и не бывал в этих местах. Правда, когда маленьких детей спрашиваешь: «А это кто сидит?», они, поморщив лобик, отвечают: «Томилин!» Ну, не признают они в нём автора «Сказки о царе Салтане» и вступления к поэме «Руслан и Людмила» «…Там русский дух, там Русью пахнет».
Я живу на улице Карамзина. Чуть дальше в область параллельно проходит улица Аксакова. С улицы Карамзина до улицы Аксакова и дальше идет переулок Гоголя. Вот на углу двух последних стоял до поры до времени трехэтажный деревянный многоквартирный дом, который все называли «поссоветовским». Очевидно, это чудо архитектурной мысли в популярном в советское время архитектурном стиле «барако» строился на деньги томилинского поселкового Совета. Там даже печное отопление было! Это могли построить, скорее всего, в далекие 20—50-е годы прошлого века. Жили там не слишком богатые люди. Священник местной церкви жил. Участковый милиционер тоже.
Пару месяцев назад дом очень быстро сгорел. Деревяшка, просушенная десятилетиями, — порох! Выскочили жильцы — кто в чём был. Долго рвались патроны от милицейского пистолета Макарова. Пожарным досталось залить головешки. Жильцы-погорельцы разбрелись по родственникам и знакомым. А пепелище с частью недосгоревших стен и вздернутых высоко в небо наподобие поднятых в молельном экстазе рук двух высоченных печных труб — осталось.
Поскольку жильё было давнее, насиженное, — вокруг наросли некоторые палисадники и надворные настройки. От огня они не пострадали. Но кому нужно приложение к тому, чего больше нет? Заборы разбирались, ценные вещи перекочевывали в новое жильё. Ну, а то, что никому не было нужно, — оставалось на месте.
Тут-то и обратилось внимание на узенький проход — в два мужских торса — который вёл от улицы Карамзина параллельно переулку Гоголя к одному из подъездов сгоревшего дома на улице Аксакова. Очевидно, его устроили жильцы, чтобы напрямую выходить на улицу Карамзина: так ближе идти к железнодорожной станции Томилино. Теперь этот проход никуда не вёл, и по нему никто не ходил.