— «Пировал-жировал государь», — шепотом подсказала ей Озаровская из-за кулис, и бабушка все поняла, схватила на лету.
Сюжет этой веселой бесшабашной скоморошины «Кастрюк» в какой-то мере отражал подлинное историческое событие — женитьбу Грозного на дочери кавказского князя Темрюка Андаровича. Свадьба царя и Марьи Темрюковны состоялась 21 августа 1561 года. Шутовая старина передает лубочный, раскрашенный народной фантазией эпизод рукопашной схватки между «нахвалыциком» Кастрюком, сыном Темрюка, и подгулявшим московским удальцом Васенькой, который перед дракой просит царя налить ему три чары вина.
Махонька перевоплощалась в каждого персонажа в отдельности. Изображая хвастливого Кастрюка, как он «поскакивае да приплясывае» да как он «через столы скочил и пития пролил», она неотрывно глядела на своих обидчиков-«оглоедов», и весь зал с улыбкой следил за направлением ее взгляда. Стоило по сюжету появиться Васеньке, и настроение сказительницы резко изменилось. Со словами «да я топеря со царева кабака, у меня болит буйна голова, шипит ретиво сердце» вышла она на край сцены, где в первом ряду восседал рыжебородый Гиппиус, поклонилась ему в пояс и стала показывать молодца Васеньку, прозрачно намекая, кого она имеет в виду. Гиппиус вздрагивал от беззвучного смеха и демонстративно поднимал руки: мол, что вы, Марья Дмитриевна, я столько не выпью! Но бабушка, не соглашаясь, властным жестом и комичной мимикой давала понять, что она ценит его скромные возможности… Стена отчуждения была сломлена. Зал аплодировал Махоньке стоя. Гиппиус, вскочив на сцену, целовал ей руки. Озаровская торжествовала…
«Домой попадать нать»
Спустя три месяца, в декабре 1915 года, бабушка Кривополенова возвратилась на родину. К этому времени газетная молва уже докатилась до Архангельска. Городские чины почитали за честь пригласить сказительницу в гости. С ней здоровался за ручку сам губернатор. Неожиданно объявились «родственники». Какой-то услужливый тип стал звать ее тетей — и чтобы не обижать человека, пришлось ему пожертвовать байковое одеяло.
А в деревне Кусогора — сущий переполох, дым коромыслом. Все соседи в гости сбежались: Махонька-сиротина нынче барыней заделалась, богачкой! И всякому входящему невдомек: за что это Москва такие деньги платит? Две тысячи серебром и еще подарки, подарки… Кабы за дела государственные, али за воинские доблести, али по хозяйственной части — это ладно. А тут за песни и старины?! Сосед Антип так прямо и сказал: у нас эту музыку, почитай, каждый третий споет, ежли чарку поднести, — да только стесняется народ, такого уж, видать, мы нраву, пинжаки: как, знать, рождены — так, знать, и заморожены…