— Ты сам выбрал свой путь. У тебя уже нет права сворачивать с него.
— И это самое паршивое, — выпалил Иян. — Хорошо. Тебе, я вижу, совсем уже дурно — ерзаешь, как холоп на театральных подмостках. Я сейчас распоряжусь, чтобы тебя отвели искупаться, поесть и отдохнуть. А после я тебя найду.
— Я надеюсь, ты меня потом отпустишь?
Иян встал из-за стола.
— А нам по пути. Мне самому нужно в Зарибор. Король призывает.
***
Лета видела князя впервые. И представляла его несколько иначе. Моложе. Стройнее. Красивее, в конце концов, ведь по всей Лутарии ходили слухи, что в княжеском роду из поколения в поколение передается красота. Но она позабыла, что годы бегут стремительно и не обходят стороной даже монархов.
Лицо его было испещрено морщинами, гладко выбрито и ухожено. У него был твердый волевой подбородок, широкий нос, блестящие темно-зеленые глаза и каштановые волосы, собранные сзади в небольшой хвостик.
Его род давно правил Лутарией, еще до объединения княжеств. Многие даже думали, что правление Гневонов восходит к первым людям на Великой Земле. Твердолик резко отличался от предшественников тем, что всегда жестоко расправлялся со своими врагами.
— Государь, — произнес Марк, склонив голову.
Кем бы он ни был, с такими людьми лучше соблюдать хоть какое-то подобие формальностей. Лета, напротив, промолчала.
Они сидели в небольшой комнате на втором этаже трактира, едва освещенной тусклой свечой на столе, с двумя окнами, выходящими на лес, жесткой кроватью и скрипучим полом. Весь трактир занял князь и его эскорт. Учитывая, что за серьезные, но вполне обычные преступления двух керников поймал сам Твердолик, Лета подумала, что ничего хорошего им не светит. Им удалось выяснить только, что князь путешествовал здесь инкогнито, возвращаясь из Тиссофа.
— Услышав донесение Силимира, я был удивлен, — сказал князь, внимательно оглядывая молодых людей. — Что те, кого я ищу на протяжении нескольких дней, сами заглянули ко мне в гости.
— Это была случайность, — отозвался Марк, потирая горевшие от веревок запястья. — Они были пьяны и напали первыми.
— Без причины? — усмехнулся князь. — Ваши словесные портреты на устах у всех крестьян отсюда до самой Короны. А такой парочке, как вы, трудно остаться незамеченной. Вот скажи-ка мне, парень… Так ли надо было вытаскивать эту тварь из ловушки, чтобы потом поплатиться за это собственной жизнью?
— Если такова цена спасения того существа, мы ее примем, — проговорил Марк, и ничего не дрогнуло в его лице.
Твердолик сощурился.
— Правду о вас говорят. Одно лишь безрассудство, воспитанное в диких лесах. Как зовут-то тебя?