— Зачем вы тогда пришли?
— Считайте, что я прощупываю почву, — казначей заискивающе улыбнулся. — Доброго пути вам, сударь командующий.
Алистер развернулся и зацокал каблуками к выходу. По дороге он раскланялся с Поладом.
Милован скрестил руки на груди, обдумывая слова казначея. Они ему не понравились.
1. Nijorial Niraenecore (эльф.) — История Нирэнкора.
Какой бы силой не наделяла теургия, не стоит забывать о ее последствиях. Никто так и не смог установить, что находится за завесой нашего мира, откуда приходит Хаос, есть ли там разумная жизнь, кроме скоплений чистой, необузданной и разрушительной энергии. Силы Хаоса сложно контролировать, их неумеренное использование приводит к необратимым деформациям всего, что нас окружает. Неслучайно наш народ отринул эту магию.
Что бы н е произошло, какие бы войны и бесчестья не поразили бы нас, использование теургии погубит и наших врагов, и нас самих.
«Обоснование запрета использования теургии на Тор Ассиндрэль»
Король Ольгаир Ладит.
Глава 10.
Послы Китривирии.
Глядя на светлую, лучезарную улыбку Диты Иундор, Фанет понимал, почему Дометриан с такой теплотой отзывался о ней. Она могла очаровать любого. Сама женственность. И пускай она была совсем не красавица, но то обаяние, исходившее от нее, окутывало мягким ореолом, согревало, заставляло блаженно улыбаться ей в ответ.
Однако Фанет не переставал настороженно относится к ней, а заодно и ко всем остальным магам Сапфирового Оплота. В Китривирии тоже существовали маги, однако их было совсем немного, и они были сродни жрецам, обитавшим в храмах Овриона и Илиаса. Поэтому такое количество магов, причем самых разных возрастов и внешности, было для молодого генерала в диковинку.
Их пригласили в большой круглый зал со столом в форме полумесяца. Темно-синие бархатные шторы были задернуты, лишив зал солнечного света. На длинном столе расположились подсвечники, и они освещали все помещение. Фанет сомневался, что стольких свечей могло хватить для такого зала. Значит, не обошлось без магии. А еще здесь было все синее, иногда голубое, синее, бирюзовое, синее, синее, синее, просто до одури синее.
— Долго нам тут еще сидеть? — Фанет наклонился к Кенсорину, сидевшему рядом.
— В Васильковой Обители? Недолго. А в самом городе… Может быть, день, два, — отозвался темноволосый илиар.
Фанет глянул на его красноватое и покрытое рубцами лицо и решил больше ничего не говорить. Он видел, что и Кенсорин устал. Они очень долго плыли до Великой Земли. Уже на второй день плавания хотелось ступить на твердую землю, но кругом была вода — синяя и глубокая, как стены зала, в котором они сидели.