Через 30 месяцев тот же человек вот так вспоминал, как он узнал о катастрофе:
Когда я впервые услышал о взрыве, мы с соседом сидели в своей комнате в общежитии для первокурсников и смотрели телевизор. В экстренном выпуске рассказали о катастрофе, мы оба были просто в шоке. Я на самом деле расстроился и пошел наверх поговорить с другом, а потом позвонил родителям[254].
Некоторые участники справились лучше: 50 % ошиблись примерно на две трети. И лишь воспоминания 7 % респондентов о взрыве «Челленджера» через 30 месяцев совпали с рассказами, записанными сразу после события. Но еще удивительнее было то, что почти все студенты абсолютно не сомневались в том, что помнят ход событий совершенно точно. По шкале от 1 («совсем не уверен в точности воспоминаний») до 5 («полностью уверен, что воспоминание точно воспроизводит происходившее») средняя величина уверенности участников составила огромные 4,17. Другими словами, студенты были совершенно убеждены в точности своих воспоминаний. Более того, не существовало положительной связи между достоверностью воспоминаний и уверенностью людей в них. Это означает, что во многих случаях респонденты не сомневались, что помнят все как было, хотя на самом деле ошибались.
Революционное исследование Найссера показало, что фотографические воспоминания похожи не столько на снимки фотоаппаратом Polaroid, сколько на кадры, которые снова и снова обрабатывались в программе Photoshop. Отретушированная фотография может напоминать оригинальный снимок, но уже не является точным воспроизведением того, что было снято изначально. Хотя результаты Найссера ясно говорят, что фотографические воспоминания не следует считать «фотографией» события, вопрос по-прежнему существует: лучше ли они изображают исходные инциденты, чем воспоминания о рядовых повседневных случаях? Можно ли сказать, что события 11 сентября мы помним полнее (пусть и не совсем точно), чем вчерашний ужин?
Важно, где находился человек во время событий
Тем утром вторника в начале сентября я не торопясь встала, потом сварила кофе. До первой лекции оставалось около часа. В единственное окно моего крошечного лофта на Шестнадцатой улице светило солнце. Через пару минут раздался звонок приятеля, который уже сидел у себя в кабинете, в центре города: похоже, в Центр международной торговли [255] врезался самолет! Я включила телевизор, чтобы посмотреть, что происходит. В программе Today показывали дымящуюся башню. Было неясно, что случилось. Предполагали, что небольшой самолет случайно врезался в Северную башню. На другом конце провода мой приятель, лицензированный пилот, утверждал, что это невозможно.