– Она не так глупа, как ты надеешься, дружок. – Бабушка откашлялась и громко позвала дворецкого: – Ричард! У Фионочки несварение. Кажется, она снова съела что-то не то. Попроси Пола отнести ее в сад и подождать: может, я рано волнуюсь. Хьюго, ты еще здесь?
– Да.
– Мне пора поплавать, мой дорогой. Ни о чем не волнуйся, просто будь душкой.
– Душкой? – Я усмехнулся, нажимая на кнопку кофеварки и запуская программу.
– Эмма – такая же девушка, как тысячи других. И она знает это. Было бы прекрасно, если бы ты дал ей почувствовать, что для тебя она особенная. Это такая женская мечта, мой мальчик: стать для кого-то в мире неповторимой.
– Легко сказать.
– Сделать еще легче. Начни с того, чтобы поверить самому. А потом дело пойдет как по маслу. Все, пока. Рича-ард!..
Я отодвинул трубку и отключился сам, едва не оглохнув от этого крика. В тот же миг услышал, как открылась дверь в ванную комнату.
– Будешь кофе? – спросил у Эммы, поворачиваясь.
– Да, – ответила она, замирая, как кролик перед удавом.
Укутанная в большое полотенце от груди до колен, она смотрела на меня огромными глазищами, ожидая каких-то слов или действий. Ах да! Я же обещал разговор.
– Проходи, садись, – попросил, указывая на место рядом. – Знаешь, сегодня был тяжелый день…
Я задумался, как же подойти к теме бывших любовниц и извиниться за бабушкино появление.
– Ты устал, – неправильно поняла меня Эмма. Она подошла крадучись, остановилась совсем близко и прищурилась. Линзы, что ли, забыла надеть?
– Нет, дело не в усталости.
– Тогда… – Она оборвала себя на полуслове, схватилась за полы полотенца и снова прикусила губу. – Тогда…
– Ты не заболела? – Я потрогал ее лоб, она вздрогнула от прикосновения.
Выставив ладони вперед, я сделал несколько шагов назад.
– Спокойно, ты чего?
– Прости, я думала, ты уже… – Снова прикусила губу! Да она так сама себя съест. И в глазах слезы непонятно с чего.
– Да твою ж мать, Эмма! – Я бессильно опустил руки, боясь напугать ее еще сильнее. – Ты что, боишься меня?
– Нет. – Она, кажется, удивилась. – Просто… это так глупо! Знаешь, я стою перед тобой почти голой, а ты смотришь на меня, как на пустое место. Не знаю, сможем ли мы… Я понимаю, что нет любви, но ты вообще считаешь меня хоть немного привлекательной?
Признаться честно, я охренел.
Стоял и молчал, как идиот, глядя на полотенце, в которое она замоталась едва не по самые уши, и недоумевал: она что, проверяла так, сможет ли мне понравиться?! Эмма?!
– Я так и знала. – Женушка шмыгнула носом, ее плечи поникли, а полотенце – будь оно неладно – соскользнуло вниз.