Растоптавший бабочку Брэдбери (Зеленин) - страница 3
Но, потом!
Их небольшой, по-немецки уютный городок — неподалёку от Берлина, на территории бывшей ГДР, буквально за год превратился в трущобы! С тех, недавних пор — когда его буквально оккупировали румынские цыгане. Эта страна вступила в Евросоюз и, её граждане теперь имели право жить где захотят на его территории. Почему то, эти захотели жить именно в Германии, а не скажем… Где-нибудь подальше отсюда!
Первый табор цыган, прибыл к ним в начале мая… Они, категорически не захотели поселиться на неподалёку расположенной бывшей советской военной базы — любезно предоставленной им властями. Полтора месяца цыгане обитали в палатках в городском парке, затем захватили территорию детского клуба и лютеранскую церковь… Да, да! Лютеранскую церковь. Они просто зашли туда и сказали, что будут тут жить. С тех пор, туда было не зайти: цыганки спят на полу, в кабинках для исповеди играют цыганята, а на скамьях сушатся вещи и складируются мусорные кучи. А, какая там теперь вонь… Ведь, общественные туалеты в церквях не предусмотрены.
Рисунок 3. «Нашествие и оккупация»: румынские цыгане в Германии.
Немецкого языка цыгане не знают, мэрия ведёт переговоры с их активистами через переводчика… Но и, здесь немцев нагнули! Оказывается, как и в истории с неграми-афроамериканцами в США, цыгане обижаются на своё название на немецком — «Zigeuner» и, требуют чтоб их называли «синти» или «рома». И, власти пошли на изменения в великом немецком языке, ради этих…! Хм, гкхм…
Мало того, цыгане добились от немецких ресторанов переименования блюда «цыганский шницель» и «цыганского соуса» — рецептам которых, уже пару сотен лет! Как говорят русские: «Das ist ein kompletter Fick»!
«Да, лучше б я тогда сдох и меня закопали где-нибудь под барханом, — любил повторять Вильгельм Халле, ветеран Африканского Корпуса Роммеля — единственный человек, с которым он после освобождения из тюрьмы, хоть как-то общались, — чем дожить и видеть такое!».
Он уехал куда-то на север к сыну, а вот ему уехать некуда и, он всё чаще и чаще повторял эти слова — изменив в оконцовке «бархан» на «сугроб»…
С большим трудом, цыган удалось уговорить переселиться в построенную при ГДР, после «воссоединения» — более чем наполовину опустевшую пятиэтажку, где проживал Эрнст со своей семьёй. Конечно, «семьёй» это было назвать с большой натяжкой: после смерти жены в девяностых годах, остался лишь он сам, да его 55-летняя дочь Эльза — инвалид детства, передвигающаяся только в инвалидном кресле. Больше, у него никого не было…
Здание, рассчитанное на проживание пары — максимум трёх сотен жильцов, «утрамбовали» все полторы тысячи! Почтовые ящики, тут же куда-то исчезли, а лифт перестал работать: его шахту, новые обитатели быстро научились использовать в качестве мусоропровода. Дочь, не имела возможности гулять на свежем воздухе — что она так любила и, что — кроме книг и рисования, являлось единственной её радостью… Да и, где гулять? Двор, кишит цыганскими детьми — не знающими что такое школа и, откормленными крысами из подвала, которых Эльза панически боялась…