Да, получилось удачно. Гулял около дачи на озере Рица, оступился, упал. Охрана подхватила, быстро перенесла в дом. Хотя нога сильно болела, план в голове сложился сам собой. Пошла информация, что у Верховного инсульт, положение очень тяжелое, шансов на выздоровление нет. Запущенный позже слух, что его уже и в живых нет, придал заговорщикам прыти. Рокоссовский был за Уралом, объезжал главные стройки, Берия в Казахстане, на ракетном объекте, Жуков в Европе, инспектировал войска, другие тоже кто где. В Москве находились заместители Председателя СНК Маленков и Булганин. Первый проявил совершенную пассивность, второй примкнул к заговорщикам. Много чего всплыло. Тот же Каганович тоже решил в стороне отсидеться, не поддержал, но и против не выступил. О том, что Суслова, Хрущева и их единомышленников поддержат некоторые деятели на местах, МГБ знало и связи отслеживало, но нельзя быть абсолютно уверенными в полноте информации. Узнав о неспособности Сталина управлять государством, заговорщики решили действовать, справедливо рассудив, что более удачного момента не будет. Пошли приказы по всей стране к их сторонникам, зашевелилась заокеанская резидентура. Накрыли практически всех, а большинство граждан ничего толком не успели понять, но без некоторых накладок не обошлось. Одна из них – арест Северова и Роммеля, просто совпало по месту и времени. Сталин снова вспомнил превратившееся в кровавую маску лицо своего генерала и непроизвольно сжал кулаки.
– Провести тщательное расследование, провести открытые судебные процессы. К главным фигурантам применить высшую меру социальной защиты. Повесить!
– Следствие уже ведется, товарищ Сталин. Но виселица для секретарей ЦК…
– Преступников расстреливают, предателей вешают, – подчеркнуто ровным голосом произнес Верховный, глядя Берии в глаза, и тот вдруг понял, что Сталин взбешен до крайности, и внутренне содрогнулся.
Вошел Поскребышев, что-то тихо сказал хозяину кабинета, тот поднял трубку телефона, выслушал собеседника, произнес:
– Спасибо, товарищ Левинсон! – повесил трубку и повернулся к Берии и Рокоссовскому.
– Это начальник госпиталя, куда отвезли Северова. Переломов, повреждений внутренних органов нет. Но вид такой, что лучше никому не показывать. Сделаем так, жене Северова про его состояние ничего не говорить. Сообщите, что уехал срочно на пару недель на дальний полигон, придумайте что-нибудь. И, Лаврентий, еще раз напоминаю, к солдатам и офицерам, которых обманули, не следует проявлять излишнюю жесткость. Не спеши, все тщательно расследуй, торопиться некуда.