Я слышу, как со стороны стоящих слева зданий что-то орут по-украински. А голос где-то ближе кричит уже по-английски, чтобы я спускался. Оказывается, локомотив не так уж пуст! Карабкаясь вниз, я замечаю, как из-за автобуса выходят несколько сердитого вида мужчин – вероятно, машинисты. Вот блин! Я хватаю штатив и торопливо иду к веренице вагонов, стараясь держаться подальше от синего дизеля на случай, если машинисты захотят потолковать со мной по-мужски, и задним числом понимая, что это было хамство с моей стороны.
Мне не хочется уезжать. Теперь, когда вышло солнце и мне впервые за день стало тепло, делается грустно, что этот чудесный день подходит к концу. Это как дочитывать полюбившийся роман. Печально знать, что книга скоро закончится, и в глубине души тебе уже неохота читать дальше – так хочется растянуть удовольствие, – вот такое же чувство у меня сейчас. Я бы с удовольствием провел этот вечер, в одиночку шагая неведомо куда вдоль путей под звуки Зоны. Вернулся бы на станцию побеседовать с тамошними работниками о выводе АЭС из эксплуатации и о возведении Нового безопасного конфайнмента. Выслушал бы, что они думают об аварии, о ее последствиях, о том, как им живется в этой неприветливой, изолированной части мира, и, главное, каким они видят свое будущее. Провел бы ночь на крыше заброшенной припятской гостиницы, разглядывая город в холодном свете далекой луны. Но больше всего мне хотелось бы отважиться и забраться в четвертый блок, обойти руины его коридоров и хотя бы на миг увидеть реактор своими глазами. Но этому не бывать. В последний раз на сегодня Марек созывает нас к автобусу (скоро отходит электричка на Славутич), и я впервые задерживаюсь. Мне хочется хотя бы еще на несколько секунд продлить ощущение от этого удивительного места.
На вокзале путь к платформе заблокирован людьми, толпящимися у ряда радиационных сканеров. Их не обойти, и я, пожав плечами, проталкиваю свое снаряжение под барьером и шагаю в кабинку. Расположив руки и ноги на четырех датчиках, я чувствую холодок под кожей и надеюсь, что это стандартная процедура. Загоревшаяся зеленая лампочка, полагаю, означает, что я не особо радиоактивен. Члены нашей группы по одному проходят через сканеры, и мы направляемся на сине-зеленую платформу к электричке. Я не забываю остаться в тамбуре вместе с еще двумя людьми из группы, чтобы не занимать места усталых чернобыльских рабочих.
Кажется, что назад мы едем быстрее, чем сюда, и что электричка грохочет еще сильнее, словно все узлы этого дряхлого состава раскачиваются в коллективном стремлении как можно скорее убраться подальше от Чернобыля. Мы мчимся мимо рек, болот, заброшенных грунтовых дорог и лесов и все трое молчим, погруженные в свои мысли. Я снимаю некоторые фрагменты на видео телефоном, чтобы точно помнить, как выглядят подъезды к месту, где произошла самая трагическая в истории антропогенная катастрофа.