Но нет, успокаивал он сам себя, они же не поругались, просто разошлись на время по разным территориям.
Снег падал на его лицо и тут же таял, казалось, что по щекам текут слезы.
Миндаугас думал о том, что готов разреветься по-настоящему, если Мирослава обиделась на него всерьез и не простит его.
Что же делать?!
В куртке затрезвонил телефон, Морис снял перчатку и достал его. Звонил Шура.
– Алло, – тихо сказал Морис.
– Терзаешься? – сочувственно спросил Шура.
– А ты откуда знаешь?
– Разговорил Мирославу.
– Она очень сердится на меня? – В голосе Мориса зазвенела тревога.
– Не так чтобы очень…
– Шура! Я идиот!
– Я как-то этого не замечал.
– Издеваешься?
– Нет, хочу успокоить. Не мучай себя.
– Как это?
– Очень просто. Веди себя так, словно ничего не случилось.
– Ты думаешь, что это сработает?
– Уверен на все сто! – заверил его Шура.
– Я попытаюсь.
– Не пытайся, а сделай.
– Хорошо…
– Я сегодня к вам не приеду, – сказал Наполеонов. У близкой подруги матери юбилей, и мое присутствие обязательно.
– Конечно, – согласился Морис, – ты будешь главным украшением стола!
– Не стола, а застолья! Учи русский! – рассмеялся Наполеонов и отключился.
– Можно подумать, что я не учу, – вздохнул Морис. – «Но хоть бы кто из них, – подумал он о многочисленном окружении Мирославы, – выучил хоть одно слово по-литовски. И тут же сам себя спросил: – Хотя зачем им это?»
Когда он вернулся в дом, Мирослава разогревала курицу в жаровне, а на сковороде подрумянивалась отварная цветная капуста.
– Зачем вы? – спросил он и добавил торопливо: – Я бы сам.
– Ты занят был, – отозвалась она миролюбиво, – а снег все идет?
– Да, завтра опять нужно будет расчищать.
Они мирно поужинали, накормили кота, вымыли в четыре руки посуду и улеглись на ковре возле горящего камина читать завораживающие строки древних поэтов.
* * *
К утру снег прекратился. Техника успела за ночь расчистить дороги, и Мирослава благополучно добралась до города. Она не стала звонить Вадиму Лукину и предупреждать его о своем визите. Решила нагрянуть внезапно.
Дом, в котором Вадим, по словам тетки, снимал квартиру со своим возлюбленным, выглядел вполне прилично. Обычная типовая застройка, но на вид дому было не более пяти лет. Консьержки, правда, не было, но лифт был.
Однако Мирослава предпочла подняться на шестой этаж по лестнице. В подъезде было чисто, пахло цветочными ароматизаторами. На одной из площадок стояла искусственная пальма, а на пятом этаже имелись живые комнатные цветы в горшках.
Мирослава нажала на звонок нужной ей квартиры. Раздалась трель, напоминающая песенку щегла.