– Какой Серафимы? – удивилась соседка.
– Дочери их.
– Ах, вы про Симку, – развела руки в стороны женщина, – так она давно в городе и носа сюда не кажет!
– И никто ей не звонил, не говорил, что родители спиваются?
– А то она не знает, – хмыкнула дама, – они уже лет двадцать спиваются.
– Но все-таки позвонить надо.
– Ой, умоляю вас! Кому надо? Да и телефона своего Симка никому не оставила, побоялась, что кто-нибудь номер даст папаше с мамашей, а уж они-то ей точно станут названивать.
– Зачем?
– Как зачем? – удивилась женщина. – Чтобы денег выцыганить.
– Откуда же они возьмут деньги на звонки, если такие безденежные?
– С почты позвонят, там, чтобы отвязаться, разрешат им бесплатно позвонить.
– Понятно. – Мирослава воспользовалась советом соседки и вошла в сени без приглашения хозяев. Прогнившие доски заскрипели и затрещали под ее ногами. Она пошарила рукой по стене, нашла выключатель и нажала на него. Раздался щелчок, но свет не зажегся. Видно, лампочка давно перегорела и менять ее никто не собирался.
На ощупь она добралась до входной двери, отворила ее, переступила порог и оказалась на большой кухне, совмещенной с прихожей.
Прямо у порога валялась грязная уличная одежда, так как вешалка была сорвана.
Несколько перевернутых стульев. На столе груды грязной посуды, бутылок и остатков еды.
Запах стоял еще тот. Мирослава добралась до окна и приоткрыла его. В помещение хлынул холодный освежающий воздух.
Из кухни две двери вели в комнаты. Мирослава открыла первую из них. Там стояли неубранная постель, древняя швейная машинка, продавленное кресло, тумбочка и витал запах давно не стиранного белья.
Мирослава вышла из этой комнаты и открыла вторую дверь.
Вероятно, когда-то эта комната считалась гостиной. Здесь имелась стенка советских времен, давно не работающий телевизор, диван, стол, стулья.
И вещь, которая особенно потрясла Мирославу, – старый кованый сундук.
Только тут она вспомнила, что нигде не видела шифоньера или шкафа.
На сундуке спала женщина.
Она была не только одета, но и обута.
Ее булькающий храп свидетельствовал о том, что она жива.
Мирослава подошла к женщине и, превозмогая отвращение, попыталась ее разбудить.
Но даже сильная тряска, к которой перешла детектив после более щадящих методов, так и не привела к желаемому результату.
Женщина просто тряслась в ее руках, как большая тряпичная кукла.
Подумав, Мирослава вышла в сени, дверь в жилище она оставила открытой. Теперь сени освещались скудным светом, проникающим из кухни.
Волгина увидела шаткую деревянную скамью и на ней два ведра. Одно из них, к ее радости, оказалось доверху наполненным холодной водой. Она взяла его, вернулась в гостиную и вылила все без остатка на женщину.