– Я люблю смотреть на снег, – объяснила она.
Наполеонов не возражал, в окно он смотреть не собирался, но и причины спорить с выбором девушки не находил.
Эльвира заказала только кофе и пирожные. Наполеонов подумал о картошке с мясом, но ограничился чаем и пирогом с рисом и мясом.
Сначала они молча ели, потом девушка не выдержала и сказала:
– Мы же сюда не есть пришли.
Он улыбнулся:
– Почему бы не совместить приятное с полезным?
Эльвира повела плечами и ничего не ответила.
Наполеонов вздохнул.
– Я действительно хотел поговорить с вами тет-а-тет.
– О чем?
– О вашем дяде.
Она ничего не ответила.
– Может быть, он скоро окажется на свободе, – сказал следователь.
– Наконец-то! – обрадовалась девушка. И ее радость показалась Наполеонову искренней. – Значит, до вас дошло, что вы напрасно держите дядю в узилище? – набросилась она на него.
– Почему же напрасно?
– Потому, что даже идиоту ясно, что он не виноват! – выпалила она.
– Это вы мне комплимент сделали? – кисло спросил следователь.
– В смысле?
– Раз идиоту ясно, что ваш дядя ни в чем не виноват, а мне до сих пор это не совсем ясно, то я не идиот? – спросил он.
– Простите, – смутилась девушка.
– Да ладно, нам, следователям, и не такое приходилось слышать, – усмехнулся Наполеонов.
– Я не хотела вас обидеть!
– Я это понял.
– Значит, вы отпустите дядю?
– Это вполне возможно. Но возникает одно «но».
– Какое «но»?
– Следствию нужен новый подозреваемый.
– Так вот и ищите! – снова распалилась она. – Вам за это деньги платят!
– И при том немалые, – ехидно добавил он.
– Малые, не малые, вы сами выбрали свою работу.
– Верно. Вам вот тоже скоро выбирать.
– Что выбирать?
– Работу, вы ведь скоро окончите университет?
– Через год.
– И придется вам самостоятельно зарабатывать себе на пропитание.
– Я не понимаю, куда вы клоните?
– Ваш дядя выйдет из узилища, – не скрывая насмешки, сказал следователь, – женится на Майе, она снова забеременеет и родит ребенка, потом другого. А ваше наследство от дяди тю-тю.
– Ах, вот вы о чем, – улыбнулась девушка, – думаете, я не ем, не пью, волосы на себе рву, представляя уплывающее наследство?
– А разве нет?
– Конечно, если дядя мне что-то оставит, это меня обрадует. А если нет, то не слишком опечалит.
– И не страшит перспектива всю жизнь работать самой?
– Представьте себе, не страшит, – поддела она его, – я выберу ту работу, которой буду заниматься с удовольствием.
– Мечты, мечты, – улыбнулся он, – а вам никто не говорил, что интересная работа может быть не слишком оплачиваемой?
– Меня это не пугает! – заверила она.
– Люблю энтузиастов! Но, как говорится, на голом энтузиазме далеко не уедешь.