Миндаугас поморщился.
– Не переживай, старина, – подмигнул ему Шура, – мы-то с тобой не козлы, а гончие.
– Лично я человек, – сказал Морис, ставя перед Шурой дымящуюся тарелку.
– Ладно, ладно, не буду спорить! Оставайся человеком! Тем более ты так вкусно готовишь, – и, не удержавшись, съязвил: – Что даже не верится, что и гениальные повара произошли от обезьяны.
Морис метнул в него гневный взгляд.
– Я бы на твоем месте, – улыбнулась Мирослава, – не стала метать в Шуру молнии, а просто оставила бы его без ужина.
– Спасибо, что хоть не посоветовала придушить, – пробурчал Шура с полным ртом.
И позднее, наслаждаясь десертом и щуря в блаженстве свои лисьи глаза, Наполеонов произнес:
– Беру свои слова об обезьянах назад. Так готовить могут только боги!
– От обезьяны до бога, экий ты, Шура, подхалим! – усмехнулась Мирослава.
– Ничего подобного! – заявил тот. – Я истинный ценитель прекрасного.
– Того прекрасного, что можно съесть, – поддела его Мирослава.
Наполеонов не стал отвечать на ее шпильку. Пребывая в столь миролюбивом расположении духа, он испытывал желание обнять и расцеловать весь мир. Поэтому дотянулся до Мирославы и чмокнул ее в щеку. Точно такую же процедуру он намеривался проделать и с Морисом, но тот ловко увернулся.
Впрочем, Наполеонов нисколько не огорчился. Допив оставшийся в чашке чай, он посмотрел на Мирославу и заявил:
– Между прочим, я работаю не покладая рук!
– Правильнее сказать, не щадя лап, – поправила его она.
– Каких еще лап? – поморщился Шура и, внимательно осмотрев свои руки, остался доволен их внешним видом.
– Ты же сам говорил, что ты гончая.
Наполеонов отмахнулся от нее, как от осы, выбирающей наиболее уязвимое место, чтобы ужалить.
– Я весь день общался с Лукиными. – Взгляд Мирославы стал заинтересованным. Заметив это, Наполеонов напустил на себя важность и продолжил: – Сначала с почтенной тетушкой, потом с ее премиленькой племянницей.
– А с Вадиком? – улыбнулась Мирослава.
– Беседовать с ним мне не понадобилось. – И, заметив ее насмешливый взгляд, добавил: – Пока.
– И что же нового ты смог узнать от Бэллы Петровны и Эльвиры?
– А то, что им не было смысла желать гибели Майи и ее младенца.
– Кто бы сомневался, – обронила Мирослава.
– Я! – Шура ударил себя в грудь. – Я сомневался! И, между прочим, эти сомнения в мою душу заронила ты! – Он посмотрел на нее обличающим взглядом.
– Я?! – удивилась Мирослава.
– Ой, только вот не надо делать такое изумленное лицо! Разве не ты намекала, что причиной преступления могло быть наследство?
– Я просто рассуждала вслух.
– Ну вот, так я проверил! Сестра Лукина имеет свои деньги, и племянница неплохо обеспечена. Она сказала, что часть денег ей досталась от родителей.