– Пудинг не ребенок, – заявила Ирен, чувствуя, как бьется ее сердце. Лишь сказав это, она поняла, насколько правдивы ее слова. Какой бы наивной ни была Пудинг в некоторых вопросах, обязанности, которые ей пришлось на себя взвалить, делали девушку старше своих лет. – И я не думаю, что она фантазерка.
– Вы шутите? А помните, когда она на вас указала пальцем как на убийцу Алистера?
– Ну, это к делу не относится, – пробормотала Ирен. – Я… у меня была встреча с мистером Таннером, которая заставила меня думать, что, возможно…
– Нет, – произнесла Нэнси ледяным тоном, обрывая ее. – Больше не хочу ничего знать. Довольно. Каждый раз, когда я об этом слышу, мне кажется, будто вы… тревожите могилу Алистера! Это непристойно! Я хочу, чтобы вы убрались отсюда, обе. Вы не имеете права копаться в вещах моего брата как… пара воров. Ступайте, я настаиваю, чтобы вы ушли.
– Простите, мисс Хадли, – пробормотала Пудинг и направилась к двери, опустив глаза, но Ирен протянула руку и остановила ее.
– Подожди, Пудинг. Нэнси… Простите, но мы еще не закончили. Это вещи моего мужа, а не вашего брата или племянника. Я знаю, для вас тяжело здесь кого-то видеть. Обещаю, что мы оставим все в том же порядке, в каком нашли.
Сказав это, Ирен почувствовала себя спокойней и уверенней.
– Вы уйдете, – настойчиво проговорила Нэнси, и они с Ирен впились друг в друга взглядами.
– Уйдем, когда закончим, – отозвалась Ирен.
Воздух между ними, казалось, искрился, а еще через секунду Нэнси повернулась и вышла. Пудинг выдохнула.
– Боже, Ирен, – сказала она, – я никогда не видела, чтобы кто-нибудь так разговаривал с мисс Хадли!
– И неудивительно, – произнесла Ирен, на миг присев на край стола и прижав пальцы к губам. – Боюсь, мне еще придется об этом пожалеть.
Клемми вернулась на ферму Уиверн, как загулявшая кошка, – тихо, после наступления темноты. Она свернулась калачиком под одеялом рядом с Джози и сразу заснула, чувствуя, что не все еще, но многое стало таким, каким должно быть. Утром Джози лишь ахнула, когда открыла глаза и увидела сестру, но потом обрадовалась.
– Ты опять дома, – улыбнулась она.
Когда проснулись Мэри и Лиз, они обступили сестру, пристально вглядываясь в нее и вытаскивая веточки из ее волос.
– Ты ночевала под живыми изгородями? По запаху похоже на то.
– Ну и фортель ты выкинула. Без тебя, Клемми, было совсем тоскливо, – сказала Мэри. – Где, черт возьми, ты пропадала? – Но Клемми не могла рассказать им о долгих часах, которые провела, блуждая по лабиринту улиц Суиндона, и о той радости, которая охватила ее, когда город остался позади. О том, как ее два раза подвезли. Сначала фермер на двуколке с высокими колесами, возвращавшийся с похорон брата. Ей пришлось сбежать от него, когда он стал ее лапать, заехав за живую изгородь через полевые ворота. Потом пожилые муж и жена, которые разговаривали не больше, чем сама Клемми, и только кивнули ей, чтобы она забралась на задок их маленького фургона, в котором они перевозили старую мебель: резное кресло, комод и умывальник с треснувшим верхом – все покрытое плесенью. Клемми проспала несколько часов, положив голову на изглоданную крысами молитвенную скамеечку. Они довезли ее до Маршфилда