– Мерзкая история, и с тех пор вся деревня несет на себе вину. Люди так никогда и не подобрели к Хилариусу. Казалось, тот ненавидит их, понимаешь? Ожидали, что он как-то им отомстит. Чувствовали, что они этого заслуживают. – Мамаша Таннер покачала головой. – Мне было шесть лет, когда это случилось, но я все помню. Они пришли и к нам. Мы отвернулись от них, как и все. У нас не было ни места, ни еды, ни дров, чтобы развести огонь. Моя бабушка умерла той зимой из-за отсутствия горячей еды. Мы слышали, как они стучали, и даже не открыли дверь. Не хотели впускать холод. Так что мы виноваты не меньше, чем остальные.
– Они, должно быть, стучались и к Хадли, но туда их тоже не впустили. Те, наверное, чувствовали себя виноватыми, потому и забрали мальчика, да?
– Кто знает? Однако он предан их семье, можешь не сомневаться. Он обязан Хадли всем, что у него есть, и не станет зря болтать языком. Ну, разве ты задашь нужные вопросы напрямик. Врать он не будет. Ты это заметила? Он говорит мало, но за сказанное отвечает, и его слова всегда правдивы.
– Какие вопросы? – спросила Пудинг, все еще ошарашенная услышанным. Энни Таннер уселась поглубже в кресло, с раздражением глядя на прикованного к постели мужа. – Знаете, Ирен тоже так и не подобрела к нему… к Хилариусу, – проговорила девушка в конце концов. – Она говорит, что видит вокруг него темноту или что-то в этом роде. Какую-то тень… Что-то неестественное. – В глазах Энни зажегся огонек любопытства. – Он читал о смерти Клемми в моей книжке, которую я оставила на виду, а потом попросил ее снова, но не проронил ни слова о том, что убийства на фабрике похожи как две капли воды. Должно быть, он это понял, верно? И наконец, он находился здесь, в Слотерфорде, когда были совершены оба преступления, – проговорила она.
– Сдается мне, для городской девчонки ты весьма сообразительная, – отозвалась мамаша Таннер и больше не проронила ни слова.
* * *
Они застали Хилариуса за накладыванием повязки с лечебным составом – каолиновая глина, зола и какие-то травы – на копыто одного из шайров; тот поранил его об острый камень. Рядом была зловонная лужа темного гноя, который Хилариус выпустил из нарыва. Лошадь дрожала, и на ее шкуре проступил пот. Ирен сделала шаг назад, подальше от источника запаха, и прикрыла нос. Она перевела дыхание, собираясь заговорить, но Пудинг взяла ее за руку и покачала головой. Они подождали, пока Хилариус не закончил с перевязкой, отпустил ногу тяжеловоза и выпрямился. Шайр осторожно поставил копыто на землю и посмотрел на них несчастным взглядом.