– Тогда… Можно я расскажу ему о прогулке? Вдруг он захочет погулять, как вчера?
– Родной, мы можем показаться ему слишком навязчивыми…
– Это как?
– Представь, что в детском саду к тебе пристает девочка. Постоянно просит тебя поиграть с ней в куклы, но ты ведь мальчик. Ты не должен и не хочешь играть в куклы, потому что тебе нравятся машинки. Она пристает и пристает к тебе, вот это и называется навязчивостью. Понимаешь?
Матвей нахмурился, словно прикидывал что-то в уме.
– Мама, я просто скажу дяде, что все гуляют по воскресеньям и всё. Я не буду просить поиграть с моими машинками. Разве ты не понимаешь? Это ведь так просто?
* * *
Ей вспомнилось то самое утро, когда солнце светило ярче обычного, небо над головой разливалось чистейшим голубым озером, а её счастливая улыбка бросала блики на огромные витрины дорогих магазинов. Тогда она впервые купила неоправданно дорогую вещицу и мечтала, что в один прекрасный день этих два белоснежных носочка с помпонами и вышивкой D&G согреют самые маленькие и любимые ножки на свете. Она вспомнила, как вприпрыжку поднималась по темным каменным ступеням, а пухленький консьерж в зеленом костюме с золотой тесьмой поинтересовался её делами. Отец никогда не замечал этого доброго человека и нескольких его сменщиков, удостаивая вниманием лишь тогда, когда ему что-то требовалось. И Ариане всегда было совестно перед этими людьми, что с утра и до поздней ночи следили за порядком в элитной многоэтажке, где жили люди исключительно высокого достатка, и лишь в редких случаях говорили им «спасибо». Она вспомнила, как стоя в сверкающей кабине лифта, её переполняло счастье. Ей казалось, что вот-вот и она взлетит, воспарит над землей и начнет свою жизнь с чистого листа подальше от этого змеиного места… Вместе с человеком, которому навсегда принадлежало её сердце.
И почему она вспомнила об этом сейчас?
– Мама, смотри, у нас как будто бассейн во дворе! – засмеялся Матвей, когда они вышли из дома.
Ариана улыбнулась, оглядев пустым взглядом глубокие лужи. Она держала за руку своего сына и не понимала, почему не могла отказать ему в такой странной просьбе: заявиться к мужчине, что явно мечтал отдохнуть от людей, и рассказывать ему, как местные жители по воскресеньям выходят на прогулку и сплетничают… Как же глупо она будет выглядеть в его глазах! Он наверняка подумает то же самое, что когда-то сказал её отец: мягкотелая и бесхребетная девчонка, лишенная всякой силы духа!
– Я все еще думаю, что это плохая идея, Матвей, – пробубнила она себе под нос и спрятала подбородок в высокий воротник старой пуховой куртки, в которой обычно подметала двор. От мысли об отце в горле всегда появлялась нестерпимая горечь. – Очень плохая.